ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО ОЧЕЛКОВ ПРОТИВ РОССИИ

(Жалоба № 17828/05)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

СТРАСБУРГ

11 апреля 2013

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ

11/07/2013

Настоящее постановление вступило в силу в порядке, установленном пунктом 2 статьи 44 Конвенции. Может быть подвергнуто редакционной правке.

По делу «Очелков против России»,

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

              Изабелла Берро-Лефевр, Председатель,
              Элизабет Штайнер,
              Ханлар Гаджиев,
              Мирьяна Лазарова Трайковска,
              Юлия Лаффранк,
              Ксения Туркович,
              Дмитрий Дедов, судьи,
а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

Заседая за закрытыми дверями 19 марта 2013 года,

Вынес в указанный день следующее постановление:

ПРОЦЕДУРА

1.  Дело было инициировано жалобой № 17828/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) гражданином Российской Федерации Дмитрием Николаевичем Очелковым (далее – «заявитель»).

2.  6 мая 2005 г. Суд получил жалобу от имени заявителя. Жалоба была подписана О. Шепелевой, юристом Межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток», расположенной в Нижнем Новгороде. Надлежащим образом подписанной доверенности не прилагалось. 22 сентября 2005 г. заявитель направил рукописное письмо в Суд, кратко повторив жалобы, изложенные в формуляре. В 2008 г. в ответ на запрос Суда о подтверждении своего права представлять интересы заявителя в Суде, О. Шепелева представила Суду надлежащим образом оформленную доверенность. Заявитель также предоставил право представлять его интересы в суде О. Садовской, И. Каляпину и A. Рыжову, юристам той же общественной организации.

3.  Власти Российской Федерации были представлены Г.О. Матюшкиным - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

4.  Заявитель утверждает, в частности, что сотрудники милиции дважды пытали его после задержания, и что власти Российской Федерации не провели эффективного и разумно быстрого расследования его жалоб на жестокое обращение.

5.  12 февраля 2009 года государство-ответчик было уведомлено о поданной против него жалобе. Суд также определил вынести решение о приемлемости жалобы одновременно с рассмотрением дела по существу (статья 29 § 1).

ФАКТЫ

6.  Заявителем по делу является г-н Дмитрий Николаевич Очелков, гражданин России, 1979 года рождения, до заключения проживавший в городе Заволжье Нижегородской области. На момент обращения в Суд он отбывал тринадцатилетний тюремный срок по обвинению в краже и разбое, совершенных организованной группой.

A.  События 16 и 17 января 2002 года

1.  Предполагаемое жестокое обращение

7.  Из информации, представленной сторонами, следует, что 16 января 2002 года, приблизительно в 21.00, сотрудники милиции Межрегионального отдела по расследованию преступлений ГУВД Нижнего Новгорода задержали заявителя вместе с несколькими другими лицами, включая г-на Т., по подозрению в угоне легкового автомобиля и доставили их в отдел милиции № 1 города Заволжье. Спустя несколько часов дежурный милиционер г-н M. составил протокол об административном правонарушении, в соответствующей части которого говорилось следующее:

“17 января 2002 г., в 1.00 ч, заявитель, будучи в состоянии алкогольного опьянения, находился на улице в г. Заволжье; его внешний вид оскорблял человеческое достоинство и общественную нравственность.

Он совершил административное правонарушение, предусмотренное п. 1 статьи 162 Административного кодекса РСФСР…

Заявитель в присутствии свидетелей отказался дать объяснения и подписать об административном правонарушении…

По делу было принято решение наложить на заявителя штраф в размере 10 рублей”.

8.  После того как сотрудники Отдела по расследованию преступлений покинули отдел милиции, дежурный милиционер вызвал сотрудника милиции г-н С. Последний должен был допросить заявителя по поводу угона автомобиля.

(a)  Версия заявителя

9.  Согласно заявителю, в ходе допроса сотрудник милиции г-н С. и дежурный милиционер г-н M. заставили его признаться в угоне. После того, как заявитель отказался подписать признание, сотрудники милиции надели на него наручники, связали ноги шнуром крест-накрест, перекинули шнур ему через голову и привязали к рукам. Заявитель был вынужден находиться в очень болезненном положении более часа. По его словам, в милиции данный вид пытки называли "конвертом". Сотрудники милиции неоднократно развязывали и снова связывали заявителя, причиняя ему сильную боль. Когда у заявителя не осталось сил сопротивляться, он попросил милиционеров развязать его, пообещав написать признание, которого те добивались. Сотрудники милиции дополнительно подождали еще пятнадцать минут и развязали заявителя. Будучи не в состоянии двигаться, он был вынужден просидеть на полу еще час, пытаясь восстановить силы. Он был слишком слаб и не мог писáть, поэтому сотрудник милиции записал признание и велел заявителю его подписать. Тот подчинился, после чего был помещен в камеру для задержанных за совершение административных правонарушений.

10.  Утром 17 января 2002 года заявителя привели на допрос в кабинет следователя милиции, г-жи Са. Заявитель пожаловался ей о том, что его заставили признаться в угоне, которого он не совершал. В ответ г-жа Са. приказала дежурному милиционеру отвести заявителя обратно в камеру.

11.  Заявителя привели в другой кабинет, где находились сотрудники милиции г-н С. и г-н M. Они связали заявителя так же, как накануне ночью, и начали его бить. Они несколько ударили его по голове ножкой от стула и неоднократно пинали в различные части тела. Во время избиения в кабинет вошел следователь милиции г-н Ma. Он засунул металлическую пробку от пивной бутылки в рот заявителя и велел ее проглотить. Когда заявитель отказался, г-н Ma. ударил его кулаком в лицо. Сотрудники милиции С. и M. попросили г-н Ma. не оставлять следов на лице заявителя, и г-н Ma. вышел из комнаты. По словам заявителя, побои продолжались еще около часа. Будучи больше не в состоянии их выносить, заявитель потерял сознание, и его доставили в камеру для задержанных за административные правонарушения. Сотрудники милиции поливали заявителя холодной водой, чтобы его "привести в чувства".

12.  Когда заявитель пришел в сознание, его снова привели в кабинет следователя милиции г-жи Са. Подвергаясь влиянию со стороны г-жи Са. и опасаясь продолжения побоев, заявитель подтвердил признание, данное им 17 января 2002 г.

13.  Между тем родственники заявителя пытались установить его местонахождение. Утром 17 января 2002 г. его жена, заметив автомобиль заявителя около отдела милиции № 1, пришла в отдел, осведомилась насчет заявителя, но дежурные сотрудники милиции отказались предоставить ей какую-либо информацию. В тот же день отец заявителя звонил в отдел и говорил по телефону со следователем милиции, г-жой Са., которая сначала отказалась отвечать на какие-либо вопросы, а затем, после нескольких телефонных звонков, сказала отцу заявителя, что последний пытался скрыться от милиции, забежал в магазин, купил бутылку алкогольного напитка и выпил ее. Сотрудники милиции доставили заявителя в отдел, потому что он вел себя неадекватно. Г-жа Са. настаивала на том, что заявитель останется в отделе до тех пор, пока не протрезвеет и не окажется в состоянии отвечать на ее вопросы.

14.  Родители заявителя прибыли в отдел. Приблизительно в 17.00 заявитель был отпущен. Когда он подошел к отцу в коридоре отдела милиции, из одежды на нем были только брюки и пальто, всю остальную свою одежду он нес в руках, и она была мокрая. По пути домой заявитель потерял сознание в автомобиле, и родители привезли его в больницу № 1 г. Заволжье.

15.  Как пояснило государство-ответчик, приблизительно в 18:15 заявителя приняли на осмотр в больнице. Ему был поставлен диагноз: закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, множественные травмы головы, включая теменную зону слева, спины, рук и груди. Он был принят в хирургическое отделение больницы, где проходил лечение до 29 января 2002 г.

16.  Заявитель утверждал, что его признание послужило основанием для возбуждения уголовного дела по обвинению в угоне автомобиля. Тем не менее, спустя короткое время уголовное дело против заявителя было прекращено в связи с отсутствием каких-либо иных доказательств его причастности к преступлению.

(b)  Версия государства-ответчика

17.  Российские власти, цитируя показания, данные заявителем на различных этапах расследования его жалоб на жестокое обращение, утверждают, что отсутствовали какие-либо доказательства того, что телесные повреждения, зафиксированные на теле заявителя в больнице 17 января 2002 г., были нанесены ему сотрудниками милиции. Власти подчеркнули, что заявитель несколько раз менял свои показания. С учетом этого, заявитель, возможно, получил телесные повреждения в результате собственных неосторожных действий или в драке, в которой участвовал до задержания.

2.  Расследование жалоб на жестокое обращение

18.  18 января 2002 г. родители заявителя подали жалобу в Прокуратуру города Городец, где подробно описали события 16 и 17 января 2002 г. и просили возбудить уголовное дело против сотрудников милиции.

19.  Через десять дней старший помощник Прокурора г. Городец отказался возбудить уголовное дело, не усмотрев фактов жестокого обращения, исходя из имеющихся доказательств. Старший помощник вынес следующее постановление:

“18 января 2002 г. родители заявителя, г-н и г-жа Очелковы, обратились в Прокуратуру г. Городец с жалобой об избиении их сына. Они утверждали, что сотрудники ОВД г. Заволжье задержали его ночью 17 января 2002 г. Их сын был отпущен только после 17.00 17 января 2002 г. Его одежда была мокрая; он был не в состоянии передвигаться без посторонней помощи. Заявитель потерял сознание, и его родители доставили его в приемный покой больницы № 1 г. Заволжье, где его осмотрел дежурный врач и принял его в хирургическое отделение.

[Следователь милиции г-жа Са. пояснила, что 17 января 2002 г. сотрудники милиции Межрегионального отдела по расследованию преступлений ГУВД г. Нижнего Новгорода задержали заявителя при попытке продажи угнанного автомобиля. В ходе допроса она сообщила ему о его правах по статье 51 Конституции России, и он согласился сделать заявление по делу; он описал обстоятельства угона упомянутого автомобиля. Г-жа Са. не оказывала давления на заявителя; он отказался от юридической помощи. После допроса заявителя отпустили домой; в коридоре его ждал отец. Заявителя не задерживали в соответствии со статьей 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР; его отпустили в 14.00. Заявитель не жаловался на действия сотрудников милиции. У него не было видимых телесных повреждений; она только видела у заявителя следы наручников на руках.

Г-н С., сотрудник Подразделения по расследованию преступлений ОВД г. Заволжье, заявил, что 16 января 2002 г., в 0:00 ч, дежурный милиционер, г-н K., вызвал его на работу, потому что были задержаны несколько человек, пытавшиеся продать угнанный автомобиль. Г-н С. допросил заявителя в своем кабинете в отделе милиции. Заявитель описал обстоятельства угона автомобиля; в ходе допроса заявитель касался рукой грудной клетки. В ответ на вопрос о том, что с ним случилось, заявитель пояснил, что до задержания он подрался с неизвестными ему лицами около входа в свой дом. У заявителя отсутствовали видимые телесные повреждения. Сотрудник милиции, г-н M., неоднократно заходил в кабинет. Заявитель не говорил г-ну С., допрашивал ли его до этого какой-либо другой сотрудник милиции.

По словам сотрудника Подразделения по расследованию преступлений ОВД г. Заволжье г-на M., 16 января 2002 г., приблизительно в 22:00, в отдел милиции № 1 прибыли сотрудники Межрегионального отдела по расследованию преступлений УВД г. Нижнего Новгорода, задержавшие трех жителей г. Заволжье, среди которых был заявитель. Г-н M. предложил им свой кабинет и вышел. После того, как сотрудники милиции Межрегионального отдела по расследованию преступлений УВД г. Нижнего Новгорода ушли, г-на С. вызвали на работу из дома, потому что на подведомственной ему территории был совершен угон автомобиля. Г-н С. допросил заявителя наедине. В кабинет неоднократно заходил г-н M., но обстановка была спокойной. В кабинете г-на

С. заявитель сказал, что до задержания его избили и, видимо, сломали ребро; тем не менее, он не сказал, обращался ли по этому поводу в больницу или в милицию.

Согласно выписке из регистрационного журнала оказания срочной медицинской помощи приемного покоя больницы № 1 г. Заволжье, когда заявитель обратился за медицинской помощью 17 января 2002 г. в 18:15, у него имелись травмы головы, рук, в области запястий, спины и груди, а в поясничной области имелись причиняющие боль ушибленные раны розового цвета.

Как следует из заявления врача, г-на Ю., осматривавшего заявителя в приемном покое, свежие травмы и кровоподтеки у заявителя отсутствовали.

Как следует из заявления медсестры приемного покоя г-жи K., заявитель раздевался в ее присутствии, и на его теле, лице и руках она не видела никаких травм. После того как заявителя осмотрели врачи, он был принят в хирургическое отделение.

Аргументы, изложенные в жалобе родителей заявителя опровергаются материалами расследования.

На основании вышеизложенного, старший помощник решил:

1.  Отклонить ходатайство отца заявителя о возбуждении уголовного дела по факту избиения его сына сотрудниками ОВД г. Заволжье ...”

20.  Заявитель обжаловал это постановление вышестоящему прокурору.

21.  5 февраля 2002 г. по приказу прокурора г. Городец судебно-медицинский эксперт осмотрел заявителя и составил заключение, подтверждающее, что у заявителя имелись следующие телесные повреждения: сотрясение мозга, кровоподтеки на волосистой части головы, запястьях, спине, груди и в поясничной области, а также ссадины с левой стороны теменной области головы. Эксперт заключил, что эти телесные повреждения были причинены тупым твердым предметом, возможно 16 января 2002 г., и привели к причинению легкого вреда здоровью заявителя.

22.  31 января 2002 г. заявитель был опрошен прокурором г. Городец, и детально описал жестокое обращение, которому подвергся в отделе милиции. Это описание соответствует тому, что было представлено заявителем Суду.

23.  15 апреля 2002 г. прокурор г. Городец отменил постановление от 28 января 2002 г., возбудил уголовное дело против сотрудников милиции и инициировал дополнительное расследование.

24.  Как указывают власти, 27 июня 2002 г. заявитель обратился в прокуратуру с заявлением о том, что он не имеет претензий с сотрудникам милиции и просит прекратить расследование по его жалобе на жестокое обращение.

25.  На следующий день старший следователь прокуратуры г. Городец прекратил уголовное дело за отсутствием обстоятельств, подлежащих расследованию. Постановление было основано на заявлениях сотрудников милиции г-на M. и г-на С., и следователя милиции г-жи Са., аналогичных тем, на основании которых было вынесено постановление от 28 января 2002 г., а также на повторном изложении заключения медицинского эксперта, которое содержалось в заключении от 5 февраля 2002 г. Старший следователь также основывался в своем постановлении на протоколе допроса заявителя сотрудниками милиции, где заявитель отрицал побои и заявил, что он несколько раз ударялся о книжную полку, когда вставал со стула в отделе милиции. Заявитель также пояснил, что когда он посещал туалет в отделе милиции, там сломался водопроводный кран, и он облился холодной водой. Согласно протоколу допроса, заявитель решил пожаловаться на якобы имевшие место побои, чтобы навредить сотрудникам милиции, расследовавшим возбужденное против него уголовное дело.

26.  Заявитель не был ознакомлен с постановлением старшего следователя. Спустя пять месяцев адвокат заявителя узнал об этом постановлении в ходе телефонного звонка в прокуратуру г. Городец. 14 декабря 2002 г., после того как адвокат заявителя подал жалобу в прокуратуру Нижегородской области, заявитель получил копию постановления от 28 июня 2002 г.

27.  14 января 2003 г. заместитель прокурора г. Городец отменил постановление от 28 июня 2002 г. и назначил дополнительное расследование по жалобе заявителя на жестокое обращение.

28.  26 января 2003 г. была проведена новая судебно-медицинская экспертиза, заключение которой гласило, что многочисленные телесные повреждения заявителя могли быть нанесены в течение двадцати четырех часов до того, как заявитель обратился в больницу 17 января 2002 г.

29.  14 февраля 2003 г. старший следователь прокуратуры г. Городец вновь прекратил уголовное дело за отсутствием состава уголовного преступления в действиях сотрудников милиции. Постановление по формулировкам было аналогично вынесенному старшим следователем 28 января 2002 г., за исключением двух пунктов. В первом из них следователь цитировал показания, данные тремя сотрудниками Межрегионального отдела по расследованию преступлений ГУВД г. Нижнего Новгорода, которые задержали заявителя. Сотрудники милиции заявили, что они надели на заявителя наручники, но не применяли к нему силу. Они также указали, что заявитель находился в состоянии наркотического опьянения и у него были синяки под носом и на губах. Второй из вышеупомянутых пунктов имел следующее содержание:

“Как следует из материалов уголовного дела № 67083, возбужденного по факту угона автомобиля, сотрудники Межрегионального отдела по расследованию преступлений ГУВД г. Нижнего Новгорода имели законные основания для задержания заявителя и другого лица. Кроме того, располагая оперативной информацией о личностях заявителя и другого лица, сотрудники милиции законно надели наручники на заявителя и на другое лицо, не выходя за пределы мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. Как следует из заявления заявителя, которое он сделал как свидетель, а также из заявления другого свидетеля, сотрудника милиции, г-на С., заявитель получил сотрясение мозга, травмы волосистой части и левой стороны теменной области головы по своей собственной неосторожности, и сотрудники милиции не имели никакого отношения к возникновению этих телесных повреждений. Установить обстоятельства, при которых заявитель получил травмы спины, груди и затылочный области головы не представляется возможным. Свидетели, сотрудники милиции г-н M. и г-н С. заявили, что в ходе допроса заявитель касался рукой груди, пояснив, что в подъезде его избили неизвестные ему лица. В ходе допроса заявитель не делал никаких пояснений на этот счет. Ввиду того что данные телесные повреждения не причинили вреда здоровью заявителя, и он не подал жалобу для уголовного дела против этих неизвестных лиц, основания возбуждения уголовного дела отсутствуют. Как следует из вышеизложенного, факт избиения заявителя в ночь, когда было осуществлено его задержание, не был подтвержден в ходе предварительного расследования”.

30.  О постановлении от 14 февраля 2003 г. заявитель был извещен письмом от 10 апреля 2003 г., к которому прилагалась копия данного постановления. Адвокат заявителя обжаловал постановление от 14 февраля 2003 г. вышестоящему прокурору.

31.  9 октября 2003 г. заместитель прокурора г. Городец отменил постановление от 14 февраля 2003 г. и возобновил уголовное дело против сотрудников милиции.

32.  25 декабря 2003 г. следователь прокуратуры г. Городец вынес постановление о прекращении уголовного дела. Постановление было аналогичным постановлению от 14 февраля 2002 г., за исключением двух пунктов, в которых следователь повторно излагал результаты дополнительного медицинского осмотра заявителя, проведенного 24 февраля 2003 г., и цитировал протокол допроса заявителя от 18 декабря 2003 г. Как следует из постановления следователя, в ходе допроса 18 декабря 2003 г. заявитель отказался от показаний, ранее данных им сотрудникам милиции, и настаивал на том, что его избили в отделе милиции после задержания. Заявитель пояснил, что сотрудники милиции угрожали ему уголовным преследованием и заставили его солгать, что он ударился головой о книжную полку. Что касается заключения эксперта, то в нем вновь перечислялись телесные повреждения, зафиксированные в ходе предыдущих медосмотров.

33.  15 января 2004 г. данное постановление отменил вышестоящий прокурор. Тем не менее, через десять дней следователь прокуратуры г. Городец вынес постановление о прекращении уголовного дела, аналогичное постановлению от 25 декабря 2003 г.

34.  21 июня 2004 г. по жалобе адвоката заявителя Городецкий районный суд признал постановление от 15 января 2004 г. незаконным в связи с тем, что следователь не допросил заявителя, его отца и мать в соответствии с российским Уголовно-процессуальным кодексом и не допросил лицо, вместе с которым заявитель был задержан и которое могло уточнить, были ли телесные повреждения у заявителя до его задержания. Районный суд также указал, что следователь не выполнил другие следственные действия, необходимые для установления истины в данном деле (например, дополнительный осмотр заявителя экспертом ввиду того что данные предыдущих осмотров противоречили друг другу). Суд отменил постановление следователя и распорядился возобновить уголовное дело.

35.  8 августа 2004 г., вынеся постановление, аналогичное постановлением от 25 декабря 2003 г. и 15 января 2004 г., старший следователь прекратил уголовное дело, не усмотрев состава преступления в действиях сотрудников милиции. Это постановление было отменено 14 сентября 2004 г., и расследование дела было возобновлено.

36.  Постановление от 14 сентября 2004 г. было оставлено в силе  Городецким районным судом, который 23 сентября 2004 г. рассмотрел жалобу адвоката заявителя и установил, что постановление от 8 августа 2004 г. было незаконным, так как старший следователь не выполнил предписаний районного суда, изложенных в судебном решении от 21 июня 2004 г. Районный суд повторил свои выводы, сделанные 21 июня 2004 г., а также указал, что следственные органы не допросили г-на Со., который мог бы быть "свидетелем по делу". Суд также указал, что следственные органы не разрешили противоречия между заявлениями сотрудников милиции о получении заявителем телесных повреждениях до его задержания и данными заключений медицинских экспертов, которые не обнаружили этих телесных повреждений. Районный суд подчеркнул, что сотрудники милиции делали противоречащие друг другу заявления, по ходу уголовное расследования изменяя свои описания произошедших событий.

37.  7 и 30 ноября 2004 г. уголовное дело против сотрудников милиции было прекращено, так как не было выявлено факта жестокого обращения. Оба постановления отменили вышестоящие прокуроры 17 ноября и 15 декабря 2004 г. соответственно, и расследование дела возобновлялось. Постановление от 30 ноября 2004 г. содержит упоминание о следственном эксперименте, проведенном с целью установить вероятность получения заявителем травм головы в результате того, что он ударился головой о книжную полку. Из документа следует, что такая возможность не исключена, если заявитель стоял в очень особом положении и ударялся головой о книжную полку несколько раз.

38.  15 января 2005 г. старший следователь прокуратуры г. Городец прекратил уголовное дело, установив, что телесные повреждения заявителя стали результатом его собственных неосторожных действий (он несколько раз ударился головой о книжную полку), а остальные телесные повреждения были причинены неизвестными лицами еще до задержания заявителя. Постановление основывалось на заявлениях сотрудников милиции, отрицавших то, что они имели какое-либо отношение к якобы имевшим место побоям; на результатах дополнительных медосмотров, согласно которым "не исключено", что заявитель получил сотрясение мозга, если он ударялся головой о книжную полку, вставая со стула; и на показаниях заявителя, которые следователь счел противоречивыми и явно необоснованными.

39.  Согласно заявителю, 17 марта 2005 г. постановление от 15 января 2005 г. было отменено. Однако в апреле 2005 г. расследование дела было вновь прекращено. Несмотря на многочисленные ходатайства заявителя, копии этих постановлений ему не были предоставлены. Не представляя Суду копию последнего постановления в рамках расследования по жалобе заявителя на жестокое обращение, государство-ответчик заявило, что это постановление было вынесено старшим следователем прокуратуры г. Городец 19 июля 2006 г. Старший следователь установил, что обвинениям заявителя в адрес сотрудников милиции не нашлось никаких подтверждений.

40.  28 февраля 2007 не возобновляя уголовного расследования событий 16 и 17 января 2002 г., комиссия, состоявшая из трех высокопоставленных сотрудников Прокуратуры Нижегородской области, исследовала материалы дела. Ознакомившись с показаниями заявителя, данными им на разных этапах расследования его жалобы, показания сотрудников милиции и следователей, участвовавших в событиях, а также с медицинскими заключениями, комиссия пришла к выводу о том, что постановление о прекращении уголовного дела было обоснованным. Кроме того, комиссия цитировала показания г-на Т, предполагаемого сообщника заявителя, который предположительно сообщил следователю, что в разговоре с ним заявитель признался, что оговорил сотрудников милиции. Как сообщил г-н Т., заявитель сказал ему, что во время допроса сам несколько раз ударился головой о книжную полку, а затем сломал кран в туалете отдела милиции и намочил водой свою одежду. Комиссия заключила, что телесные повреждения заявителя были причинены им себе самостоятельно в результате неосторожных действий, и что его показания об избиении не заслуживают доверия, так как являются попыткой отомстить сотрудникам милиции за свое задержание и последующее возбуждение уголовного дела в отношении заявителя.

Комиссия также отметила, что установить источник гематом на спине и на грудной клетке заявителя не представлялось возможным. Комиссия ссылалась в этом отношении на показания сотрудников милиции, которые предположительно видели, что заявитель дотрагивался до твоей грудной клетки во время допроса в отделе милиции, и которые пояснили, что заявитель рассказал им о том, что был избит неизвестными у подъезда своего дома.

B.  События 14 и 15 февраля 2003 года

1.  Предполагаемое жестокое обращение

41.  14 февраля 2003 г., приблизительно в 16:00, сотрудники дорожно-постовой службы (ДПС) Балахнинского района Нижегородской области остановили автомобиль заявителя и обыскали его. Они обнаружили телевизор, молоток-гвоздодер и две маски из трикотажных шапок. Подозревая, что телевизор мог быть краденым, сотрудники милиции решили задержать заявителя и двоих его пассажиров, г-на Т. и г-жу Ф. Согласно утверждению властей, заявитель отказался проследовать с сотрудниками в отделение милиции и словесно оскорбил их. В ходе препирательства с сотрудниками милиции заявитель применил силу, оказал физическое сопротивление, когда сотрудники ДПС велели ему сесть в их автомобиль, намеренно ударялся об автомобиль ДПС. Сотрудники ДПС Зел. и Ко. силой усадили заявителя в свой автомобиль и доставили в Балахнинский отдел внутренних дел (ОВД).

42.  Старший инспектор ДПС Балахнинского района составил протокол об административном правонарушении. В датированном 14 февраля 2003 г. протоколе говорится, что заявитель из хулиганских побуждений выражался грубой нецензурной бранью, в том числе в адрес прохожих, не реагировал на упреки и вел себя вызывающе. Заявитель подписал протокол и указал в нем, что он с данным протоколом не согласен. Два сотрудника милиции подписали протокол как свидетели.

43.  Как утверждает заявитель, его отвели в кабинет № 24, где на тот момент присутствовали пять сотрудников милиции. Они пристегнули его наручниками к металлическому сейфу и начали наносить ему удары руками и ногами. Сотрудники милиции требовали, чтобы заявитель признался в краже телевизора. Избиение продолжалось в течение получаса.

44.  В тот же день начальник ОВД г. Балахна рассмотрел протокол об административном правонарушении и принял решение о наложении на заявителя штрафа в размере 1000 российских рублей. В соответствующем протоколе сказано, что в 17:00 заявитель переведен в изолятор временного содержания.

45.  Заявитель утверждает, что 15 февраля в 8 часов утра его вновь отвели в кабинет № 24 того же ОВД.  Сотрудник милиции приказал ему сесть на металлический стул около сейфа и приковал его наручниками к сейфу. Другой сотрудник милиции надел заявителю на голову противогаз. Сотрудник милиции неоднократно сжимал впускной шланг противогаза, полностью прекращая доступ воздуха, так что заявитель не мог дышать. Согласно заявителю, данный метод пытки к нему применяли в течение приблизительно пятнадцати минут. Почти задыхаясь, заявитель сорвал наручники. Сотрудники милиции положили его на пол и надели другую пару наручников, на которых имелась надпись "Костя". Сотрудник милиции сел на спину заявителя. Другой сотрудник милиции держал его ноги, а третий снова начал сжимать шланг противогаза. Затем они подсоединили провода к пальцам заявителя. Заявитель услышал, как кто-то поворачивает ручку телефона, и почувствовал удар током. Сотрудники милиции применяли удары электротоком, одновременно прекращая доступ воздуха в противогаз. Неоднократно в течение пытки заявитель терял сознание. Он также непроизвольно опорожнил кишечник. Когда сотрудники милиции утомились, они посадили заявителя на стул и снова надели на него наручники, приковав к сейфу. В таком положении он провел остаток дня и вечером был отведен обратно в камеру.

46.  17 февраля 2003 г. следователь ОВД г. Балахна составил протокол, где говорилось, что заявителя задержали в тот же день в 18:30 по подозрению в совершении кражи телевизора 13 февраля 2003 г.

47.  На следующий день заявитель встречался с адвокатом. Последний ходатайствовал о проведении медицинского осмотра заявителя. В ответ на ходатайство в тот же день следователь милиции написал запрос в Балахнинское районное отделение Бюро судебно-медицинских экспертиз. Заявитель утверждает, что медицинский эксперт осмотрел его 22 февраля 2003 г. и через месяц составил заключение, где в соответствующей части было сказано следующее:

“Как следует из запроса, заявитель был избит сотрудниками милиции, которые пытались заставить его дать признательные показания.

ОБЪЕКТИВНО: с внешней стороны правового предплечья, в нижней его части, имеется кровоподтек неправильной овальной формы, размерами 0,9 сантиметров в ширину и 4 сантиметра в длину, покрытый коричневатой коркой. С внутренней стороны того же предплечья имеется аналогичное повреждение размерами 4 сантиметра в ширину и 5 сантиметров в длину; с внутренней стороны левого предплечья имеются три повреждения размерами 0,5 сантиметра в ширину и 1 сантиметр в длину; имеется кровоподтек размерами 3 сантиметра в ширину и 4 сантиметра в длину на правой скуле; имеется повреждение размерами 4 сантиметра в ширину и 6 сантиметров в длину в области правового плеча, имеется кровоподтек размерами 3 сантиметра в ширину и 6 сантиметров в длину на левом плече. Имеется кровоподтек неправильной овальной формы, бледно-синего цвета, размерами 4 сантиметра в ширину и 5 сантиметров в длину. Аналогичный кровоподтек, размерами 3 сантиметра в ширину и 4 сантиметра в длину, имеется на средней линии позвоночника. Имеется кровоподтек аналогичного характера, размерами 0,5 сантиметров в ширину и 1 сантиметр в длину, на подбородке.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

Телесные повреждения заявителя, расположенные на подбородке, левом и правом предплечьях, левом и правом плечах, правой скуле, кровоподтеки на груди и с правой стороны в поясничной области были причинены тупым твердым предметом. Эти телесные повреждения не причиняют вреда здоровью. Телесные повреждения были причинены в течение 4-7 дней до осмотра”.

В заключении указано, что обследование было произведено по распоряжению следователя от 18 февраля 2003 г. Также было указано, что обследование было начато и завершено в один и тот же день, 22 марта 2003 г. Эксперт подписал заключение 22 марта 2003 г.

2.  Расследование событий 14 и 15 февраля 2003 года

48.  18 февраля 2003 г. адвокат заявителя подал жалобу прокурору г. Балахна, требуя возбудить уголовное дело против сотрудников милиции.

49.  28 февраля 2003 г. помощник прокурора г. Балахна отказал в возбуждении уголовного дела, указав, что заявитель, подав письменное заявление, отозвал свою жалобу на сотрудников милиции и пояснил, что получил телесные повреждения до задержания.

50.  Согласно заявителю, он написал данное заявление, находясь в руках предполагаемых виновников правонарушения, направленного против него, то есть в изоляторе временного содержания в ОВД. Он настаивал на том, что сотрудники милиции заставили его написать данное заявление, и что помощник прокурора никогда не разговаривал с ним лично.

51.  15 мая 2003 г., после жалобы адвоката заявителя прокурору Нижегородской области, прокурор г. Балахна отменил постановление от 28 февраля 2003 г. и назначил дополнительную проверку по жалобе заявителя на жестокое обращение .

52.  Через десять дней прокурор г. Балахна отказал в возбуждении уголовного дела за отсутствием признаков состава преступления. Не указывая, на чем основаны его выводы, прокурор установил, что факт применения сотрудниками ОВД г. Балахна к заявителю физической силы не подтвержден.

53.  25 августа 2003 г. прокурор г. Балахна отменил свое предыдущее постановление, решив, что проверка была неполной.

54.  15 сентября 2003 г. и 29 января 2004 г. заместитель прокурора г. Балахна вынес постановления об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции, не усмотрев, исходя из имеющихся доказательств, случая жестокого обращения. Оба постановления отменил городской прокурор 23 января и 25 мая 2004 г. соответственно.

55.  29 марта 2004 г. заместитель прокурора г. Балахна оставил без удовлетворения жалобу заявителя на жестокое обращение. В соответствующей части данного постановления сказано следующее:

“В ходе проверки было установлено, что с 14 по 17 февраля 2003 г. заявитель содержался в изоляторе временного содержания ОВД г. Балахна на основании протокола об административном правонарушении, который был составлен старшим инспектором ГИБДД Балахнинского района, г-ном Зел., в соответствии со статьей 20.1 Кодекса об административных правонарушениях, то есть о "мелком хулиганстве". 14 февраля 2003 г. заявитель был оштрафован на 1000 р. в соответствии с решением заместителя начальника ОВД г. Балахна, г-на P. 17 февраля 2003 г. следователь ОВД г. Балахна г-жа Д. задержала заявителя в качестве подозреваемого в соответствии со статьей 91 Уголовно-процессуального кодекса.

Заместитель начальника ОВД г. Балахна г-н P. в связи с фактом задержания заявителя и помещения его в камеру изолятора временного содержания ОВД г. Балахна пояснил, что он оштрафовал заявителя за мелкое хулиганство 17 февраля 2003 г., а не 14 февраля 2003 г., как указано в протоколе об административном правонарушении. Дата 14 февраля 2003 г. указана неверно. 17 февраля 2003 г. материалы дела об административном правонарушении, совершенном заявителем, не были направлены в суд, потому что это уже не требовалось. Он был задержан в тот же день следователем, г-жой Д., по статье 91 Уголовно-процессуального кодекса.

Таким образом, в действиях заместителя начальника ОВД г. Балахна г-на P нет состава преступления.

Ранее, в ходе проверки по жалобе заявителя, заявитель был опрошен и пояснил, что 14 февраля 2003 г., приблизительно в 15:00, он был задержан сотрудниками ДПС Балахнинского района по подозрению в том, что он украл телевизор. Он был доставлен в кабинет на втором этаже ОВД г. Балахна, где находились пять сотрудников милиции. Заявитель указал, что в ходе допроса сотрудники милиции применяли к нему физическую силу: они приковали его наручниками к сейфу, они били его руками в различные части, надели на него противогаз и перекрывали доступ воздуха во впускной шланг. Затем он был доставлен в изолятор временного содержания ОВД г. Балахна. 15 февраля 2003 г., приблизительно в 8:00 часов утра, он был доставлен тот же кабинет, где те же сотрудники милиции продолжили с ним беседу, в ходе которой они применяли к нему физическую силу.

В ходе проверки по жалобе заявителя сотрудник Подразделения по расследованию преступлений ОВД г. Балахна г-н Л. Был опрошен дополнительно; он пояснил, что 14 февраля 2003 г. сотрудники ДПС задержали заявителя по подозрению в хищении. Затем он был доставлен из дежурной части ОВД г. Балахна в кабинет 27, где г-н Л. беседовал с ним. Г-н Л. заявил, что в течение беседы заявитель вел себя провоцирующим образом, нецензурно оскорблял сотрудников милиции и внезапно набросился на г-на Л. Г-н Л. подумал, что заявитель хотел завладеть его табельным оружием. В связи с этим г-н Л., в соответствии со статьей 14 Федерального Закона "О милиции", приковал его наручниками к сейфу, чтобы ограничить его движения. Г-н Л. заявил, что в течение беседы с заявителем он заметил ссадины на его лице в области подбородка. Г-н Л. не смог объяснить их происхождение. 15 и 16 февраля 2003 г. он не разговаривал с заявителем, потому что у него были выходные дни. Кроме того, г-н Л. указал, что сотрудники Подразделения по расследованию преступлений ОВД г. Балахна: г-н Ш., г-н Ле., г-н Г., г-н Зо. и г-н K., – находились в кабинете в ходе допроса заявителя; они участвовали в беседе, выполняли свою работу и не применяли к заявителю физической силы и психологического давления.

Сотрудник милиции г-н Ш. показал, что 14 февраля 2003 г. г-н Л. разговаривал с заявителем в кабинете 27 в отделе милиции. Он сам не участвовал в беседе и выполнял свою работу. Тем не менее, он слышал, что в ходе беседы с г-ном Л. заявитель неоднократно нецензурно выражался в адрес сотрудников милиции. Г-н Ш. пояснил, что когда заявитель напал на г-на Л., он обратил внимание на заявителя и заметил ссадины на его лице. Когда г-н Л. приковал заявителя наручниками к сейфу, г-н Ш. продолжил выполнять свою работу. 15 и 16 февраля 2003 г. он не разговаривал с заявителем, потому что у него были выходные дни.

В ходе дополнительной проверки были опрошены сотрудники милиции г-н Г., г-н Зо. и г-н K. Они пояснили, что 14 февраля 2003 г. они присутствовали в кабинете 27 отдела милиции, куда заявителя привели для беседы. Тем не менее, они не помнят, кто разговаривал с ним ввиду давности события. Они также не помнят, были ли у заявителя телесные повреждения на лице и других частях тела.

Кроме того, сотрудники милиции г-н Г. и г-н Зо. пояснили, что 15 и 16 февраля 2003 г. они не разговаривали с заявителем, потому что у них были выходные дни. Сотрудник милиции г-н K., пояснил, что 15 февраля 2003 г. он был в резерве, а 16 февраля 2003 г. у него был выходной, и он не разговаривал с заявителем 15 и 16 февраля 2003 г.

Опросить сотрудника милиции г-на Ле. в ходе дополнительной проверки оказалось невозможно, потому что с 10 декабря 2003г. он проходил службу в Министерстве внутренних дел в Чеченской Республике.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы от 23 марта 2003 г., у заявителя имелись следующие телесные повреждения: ссадины на подбородке, правом и левом плечах, правом и левом предплечьях, правой щеке, кровоподтеки на подбородке и в области поясницы с правой стороны. Телесные повреждения были причинены в течение 4-7 дней до осмотра. Таким образом, согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, заявителю телесные повреждения могли быть причинены 11, 12, 13 или 14 февраля 2003 г.

В ходе рассмотрения жалобы заявителя были опрошены сотрудники ДПС Балахнинского района инспектор г-н Ko. и старший инспектор г-н Зел.

Г-н Ko. показал, что 14 февраля 2003 г. он вместе со старшим инспектором ДПС г-ном Зел. осуществлял контроль за дорожным движением. Они получили приказ от дежурного милиционера остановить белый автомобиль. Приблизительно в 15:00 около железнодорожного переезда они остановили похожий автомобиль, намереваясь провести проверку документов. В автомобиле находились четыре человека; заявитель также находился в автомобиле, он начал оскорблять сотрудников ГИБДД; он оказал сопротивление, когда его помещали в патрульный автомобиль милиции. Было очевидно, что заявитель не желает садиться в патрульный автомобиль, так как он цеплялся руками за крышу и двери автомобиля. Поэтому г-н Ko. взял заявителя за одну руку, а г-н Зел. – за другую, и они завели обе руки заявителю за спину. Тем не менее, заявитель продолжал сопротивляться, поворачивался из стороны в сторону, боролся, чтобы высвободиться, ударяясь при этом о различные части автомобиля (дверь, кузов) плечами и другими частями тела. Тогда г-н Ko. и г-н Зел. руками втолкнули заявителя в патрульный автомобиль. Г-н Зел. дал относительно этого события схожие показания. Кроме того, г-н Ko. и г-н Зел. пояснили, что на подбородке заявителя имелись ссадины. Затем задержанных доставили для проведения дальнейшего расследования в отдел милиции г. Балахны, где г-н Зел. составил протокол о совершении заявителем административного правонарушения по статье 20.1 Кодекса об административных правонарушениях.

В ходе дополнительной проверки эксперту Балахнинского районного отделения Бюро судебно-медицинской экспертизы г-ну Ж. был поставлен вопрос о том, могли ли у заявителя возникнуть телесные повреждения на руках, подбородке и в области поясницы, когда его сажали в автомобиль и высаживали из него, при том что заявитель ударялся о выступающие части двери и кузова автомобиля. В ответ на этот вопрос г-н Ж. указал, что телесные повреждения заявителя били причинены тупым твердым предметом и могли возникнуть, когда заявителя сажали в автомобиль и высаживали из оттуда, если что заявитель ударялся о выступающие части двери и кузова автомобиля.

Таким образом, предписания прокурора г. Балахна, г-на Г., были полностью выполнены.

Тем не менее, утверждения заявителя о том, что сотрудники отдела милиции г. Балахна применяли против него насилие, не подтверждаются материалами дела”.

56.  Адвокат заявителя обжаловал данное решение в Городском суде г. Балахна, жалуясь на то, что оно незаконно и явно необоснованно.

57.  10 февраля 2005 г. Городской суд г. Балахна удовлетворил жалобу, отменил обжалуемое постановление и назначил дополнительную проверку по жалобам заявителя на жестокое обращение. В частности, Городской суд указал, что имелись свидетели задержания заявителя, у которых можно было бы взять показания о том, оказывал ли заявитель сопротивление при задержании, допускал ли он оскорбительные выражения и т.д. Городской суд также решил, что в материалах дела, представленных обвинением, имелся ряд противоречий, и постановил устранить их.

58.  3 марта 2005 г. заместитель прокурора г. Балахна снова отклонил жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции. Скопировав полный текст постановления от 29 марта 2004 г., заместитель прокурора добавил два пункта, в которых он указал, что протокол осмотра места происшествия и выписки из регистрационных журналов были приобщены к материалам проверки.

59.  Это постановление было отменено вышестоящим прокурором. Тем не менее, 20 апреля 2005 г. заместитель прокурора г. Балахна вынес еще одно постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Это постановление было аналогично постановлениям от 29 марта 2004 г. и 3 марта 2005 г., за исключением одного пункта, в котором заместитель прокурора привел показания двух свидетелей задержания заявителя 14 февраля 2002 г., г-на Т. и г-на Ф. Оба свидетеля показали, что у заявителя до задержания не было видимых телесных повреждений и что он не жаловался на здоровье. Он не сопротивлялся задержанию, в частности, помещению в патрульный автомобиль, и сотрудники милиции не применяли силу при задержании.

60.  Согласно заявителю, постановление от 20 апреля 2005 г. не было ему выдано, и он узнал о нем в августе 2005 г. в ходе телефонного звонка в прокуратуру г. Балахна. В октябре 2005 г. он подал жалобу о неэффективности расследования в прокуратуру Нижегородской области. В письме от 26 декабря 2005 г. ему сообщили, что 6 декабря 2005 г. заместитель прокурора Нижегородской области возбудил уголовное дело против сотрудников милиции.

61.  1 февраля 2006 г. следователь допросил заявителя, который в тот момент находился в исправительной колонии (см. выше параграф 6), относительно обстоятельств его задержания 14 февраля 2003 г. и жалоб заявителя на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции. Заявитель отказался от данных прежде показаний, пояснив, что он упал на лестнице в месте содержания под стражей отдела милиции. Он подчеркнул, что сотрудники милиции не применяли против него насилия, и что он не имеет намерения добиваться их уголовного преследования.

62.  Спустя пять месяцев, 5 мая 2006 г., следователь прокуратуры г. Балахна прекратил уголовного дела, возбужденного против сотрудников милиции, не усмотрев в их действиях состава преступления. Ни заявитель, ни его адвокат не были уведомлены об этом постановлении. Адвокат узнал о нем в декабре 2006 г. Он сразу же подал ходатайство в прокуратуру г. Балахна с просьбой разрешить ему ознакомиться с материалами дела. Ходатайство было отклонено. Адвокат подал повторное ходатайство, которое также было отклонено. Адвокат обжаловал отказ в суде г. Балахна, представив в городской суд копии отказов прокурора и доверенность, данную заявителем и заверенную Приокской районной коллегией адвокатов 15 марта 2007 г.

63.  21 ноября 2007 г. Городской суд подтвердил законность отказов в связи с тем, что адвокат не представил никаких документов, удостоверяющих его право представлять интересы заявителя. 22 января 2008 г. это решение отменил Нижегородский областной суд, отправив дело на повторное рассмотрение.

64.  15 апреля 2008 г. Городской суд признал незаконным отказ допустить адвоката для ознакомления с материалами дела.

65.  На основании решения Городского суда адвокат заявителя был допущен к ознакомлению с материалами дела, и получил возможность изготовить копии документов, включая постановление от 5 мая 2006 г. Следователь, полагаясь исключительно на показания сотрудников милиции, с которыми заявитель взаимодействовал с 14 по 17 февраля 2003 г., установил, что доказательства жестокого обращения отсутствуют, и что заявитель получил телесные повреждения в результате сопротивления при задержании

66.  Адвокат заявителя обжаловал данное постановление следователя в Городском суде г. Балахна. Городской суд оставил постановление следователя в силе, решив, что оно законно и обоснованно. Городской суд отметил, что следователи добыли доказательства в подтверждение своей версии, что заявитель получил телесные повреждения при попытке противостоять задержанию. Суд также обратил внимание на показания заявителя, данные им в феврале 2006 г., в которых он назвал иной источник своих повреждений.

C.  События марта, апреля и июня 2003 года

67.  25 февраля 2003 г. заявителя перевели в следственный изолятор № ИЗ-1/52 в Нижнем Новгороде. 18, 21 и 25 марта и 1 и 2 апреля 2003 г. заявителя доставляли из изолятора № ИЗ-1/52 в изолятор временного содержания в Канавинском р-не в Нижнем Новгороде, где сотрудники милиции допрашивали его. Заявитель утверждает, что в ответ на его отказ отвечать на вопросы сотрудники милиции применяли против него насилие. 3 апреля 2003 г. заявитель пожаловался прокурору Нижегородской области на жестокое обращение в марте и апреле 2003 г. 24 мая 2003 г. прокурор г. Балахна отказался проводить расследование по жалобе заявителя на том основании, что прокуратура г. Балахна не обладает соответствующей юрисдикцией.

68.  14 июня 2003 г. три сотрудника милиции забрали заявителя из его камеры в изоляторе № ИЗ-1/52 и доставили его в камеру для подследственных. Как утверждает заявитель, они приказали заявителю признаться в грабеже, угрожая, что переоденут его в милицейскую форму и поместят в камеру с "матерыми уголовниками". Кроме того, сотрудники милиции бросили заявителя в мусорный бак и заставили его вытащить оттуда шапку и надеть на голову. Эти действия повторялись множество раз.

ПРАВО

I.  ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ: НАМЕРЕНИЕ ЗАЯВИТЕЛЯ ОБРАТИТЬСЯ С ЖАЛОБОЙ

69.  В первую очередь Суду необходимо разрешить вопрос о намерении самого заявителя обратиться в Суд с жалобой. Суд повторяет, что изначально жалоба была подана в интересах заявителя 6 мая 2005 г. г-жой Ольгой Шепелевой, которая не представила должным образом оформленную доверенность на представление интересов заявителя. Тем не менее, через три месяца после того, как в Суд поступило данное заявление, сам заявитель прислал в Суд написанное от руки письмо, в котором повторил жалобы, изложенные в первом заявлении. В 2008 г. Суду была представлена доверенность, которой заявитель наделял юристов Межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток», включая г-жу Ольгу Шепелеву, правом представлять его интересы в настоящем Суде (см. выше параграф 2).

70.  Государство-ответчик заявило, что производство по данному заявлению должно быть прекращено в соответствии со статьей  37 § 1 (с) Конвенции, так как не имеется подтверждений тому, что сам заявитель имеет намерение обратиться с жалобой в Суд. Как утверждает государство-ответчик, заявитель, находясь во время обсуждения вопроса о мировом соглашении сторон в исправительной колонии, во время беседы с руководителем внутренней службы безопасности исправительной колонии настаивал, что не обращался с жалобой в Суд, и что это от его имени сделали его родители, но отказался отзывать жалобу и просить Суд о прекращении производства.

71.  Заявитель утверждает, что он приложил доверенность к своей жалобе, направленной в Суд в 2005 г., а затем отправил еще набор должным образом оформленных доверенностей в 2008 г. Он отметил, что его отказ отозвать жалобы по требованию сотрудника исправительной колонии — очевидное доказательство его намерения доказывать нарушение его прав в настоящем Суде.

72.  Суд отмечает, что несмотря на то, что заявитель утверждает обратное, заявление, поданное 6 мая 2005 г. г-жой Ольгой Шепелевой, не содержало подтверждения тому, что она была имела право представлять интересы заявителя. В то же время, Суд не находит оснований сомневаться в желании заявителя обратиться с жалобой в Суд. В частности, Суд обращает внимание на написанное от руки письмо заявителя от 22 сентября 2005 г., в котором он перечислил соответствующие случаи нарушения его прав представителями власти, включая предполагаемое жестокое обращение и отсутствие адекватного расследования его жалоб на рассматриваемые события. В ответ на запрос Суда, направленный в 2008 г., заявитель вновь подтвердил свое намерение доказывать нарушение его прав в Суде, и уполномочил г-жу Шепелеву и еще троих юристов представлять его интересы. Суд также учел однозначный отказ заявителя отозвать заявление, когда его об этом предположительно попросил сотрудник колонии.

73.  Суд приходит к выводу, что заявитель по своей воле и сознательно обратился в Суд с жалобой в соответствии со статьей 34 Конвенции. В указанных обстоятельствах Суд не усматривает наличия условий для прекращения производства по жалобе заявителя, предусмотренных статьей 37 § 1 Конвенции, и продолжает рассмотрение настоящей жалобы.

II.  ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ СОБЫТИЙ 16 И 17 ЯНВАРЯ 2002 ГОДА

74.  Заявитель жалуется, что после его задержания 16 января 2002 г. он подвергся обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, и что власти не провели эффективного расследования данного инцидента. Суд рассмотрит данные жалобы с позиции обязательств государства-ответчика, накладываемых материальной и процессуальной частями статьи 3, которая гласит следующее:

“Никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию”.

A.  Доводы сторон

75.  Государство-ответчик утверждает, что жалоба является явно необоснованной. Сотрудники милиции не подвергали заявителя бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению, а лишь применили наручники, чтобы ограничить его движения. Государство предложило следующие объяснения возникновения телесных повреждений заявителя. Государство-ответчик утверждает, что травмы головы появились у заявителя в результате его собственных неосторожных действий, когда он ударился головой о книжную полку, которая находилась над тем местом, где сидел заявитель во время допроса в отделе милиции. Что касается остальных телесных повреждений, обнаруженных на теле заявителя после того, как он покинул отдел милиции, то государство утверждает, что заявитель получил их в ходе драки с неизвестными лицами. Государство также привлекло внимание Суда к разногласиям в показаниях заявителя, данных им российским властям в разное время и на разных этапах расследования по его жалобе на жестокое обращение. Ссылаясь на показания сообвиняемого заявителя по уголовному делу, г-на Т., и на тот факт, что в то время, когда заявитель жаловался на насилие со стороны милиции, против него были выдвинуты обвинения в уголовном преступлении, угоне автомобиля, государство настаивает, что жалоба заявителя на жестокое обращение является ничем иным, как попыткой отомстить сотрудникам милиции, оклеветав их. Также государство-ответчик утверждает, что жалобы заявителя на жестокое обращение были тщательно исследованы властями на национальном уровне, прокуратурой и судами, которые установили, что жалобы заявителя не обоснованы.

76.  Заявитель оспорил все утверждения властей, касающиеся его телесных повреждений. В частности, заявитель настаивает, что данные повреждения были нанесены ему сотрудниками милиции, которые пытались выбить из него признательные показания. Он вновь детально описал способы пытки, которые против него применялись. Заявитель настаивает на том, что власти не представили ни одного подтверждения своей версии, в то время как он опирается на показания двух сотрудников милиции, которые выступали в качестве свидетелей при его задержании, и показали, что у заявителя на тот момент не было видимых повреждений; показания врача Ю., который обследовал его физическое состояние при обращении в больницу 17 января 2002 г. и указал, что телесные повреждения были нанесены заявителю в течение не более 24 часов до обращения в больницу; и на показания родственников, которые видели его накануне задержания здоровым. Заявитель представил Суду копию протокола опроса врача Ю. и отметил, что врач Ю. обнаружил свежие телесные повреждения на теле заявителя на момент обращения в больницу. Заявитель также привлек внимание Суда к постановлению от 28 января 2002 г., в котором следователь исказил показания врача Ю. (см. выше параграф 19).

77.  Заявитель подчеркивает, что утверждение, будто он сам несколько раз ударился головой о книжную полку, неправдоподобно и невразумительно с точки зрения любого разумного человека. Он отметил, что следователи проверили, мог ли он удариться головой о ту самую книжную полку вставая со стула и обнаружили, что он был недостаточно для этого высок. Заявитель также отметил, что сотрудники милиции в своих первоначальных показаниях не упоминали, чтобы он ударялся головой о полку в отделе милиции, а утверждали, что все свои телесные повреждения он получил в ходе драки с неизвестными лицами, случившейся до задержания. Заявитель настаивает, что он не говорил сотрудникам милиции про драку, и они выдвинули эту версию, чтобы объяснить происхождение телесных повреждений заявителя. Заявитель также пояснил, что он лишь раз менял свои показания, это было 8 июня 2002 г., и было продиктовано тем, что он тогда опасался за свою жизнь после разговора со следователем милиции.

78.  Заявитель также недоволен качеством расследования его жалобы. Он перечислил ряд недостатков, которые, по его мнению, явно свидетельствовали о том, что расследование было неэффективным и запоздалым. В частности, заявитель утверждает, что следователи не сделали ни одной попытки проверить версию о драке с неизвестными лицами, не опросили родителей заявителя; не опросили ни лиц, задержанных вместе с заявителем, ни тех, кто видел его незадолго до задержания. Заявитель утверждает, что следователи не выполнили последнее несмотря на соответствующее распоряжение Районного суда. Следователи также не назначили дополнительного экспертного исследования, чтобы устранить противоречия в имеющихся заключениях экспертов. Заявитель далее обращает внимание Суда на тот факт, что ряд следственных действий был выполнен сотрудниками милиции того же ОВД, в котором его пытали. Он особо отметил, что следователи полностью полагались на показания сотрудников милиции, а показания самого заявителя или его родственников подвергали сомнениям как предвзятые. Наконец, заявитель настаивает, что расследование было затянутым и несвоевременным: постановления о его прекращении и возобновлении выносились так много раз, что он не получал неограниченный доступ к его материалам, и власти своевременно не информировали ни заявителя, ни его адвоката о принятых решениях.

B.  Оценка Судом доказательств и установленных фактов

1.  Приемлемость

79.  Суд находит, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Суд далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, ее следует считать приемлемой.

2.  Существо дела

(a)  Общие принципы

80.  Как Суд многократно повторял ранее, статья 3 Конвенции охраняет одну из самых фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в сложнейших обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция категорически запрещает применение пыток и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, вне зависимости от поведения жертвы (см., Лабита против Италии (Labita v. Italy) [Большая Палата] № 26772/95, § 119, ECHR 2000‑IV; Чахал против Соединенного Королевства (Chahal v. the United Kingdom), постановление от 15 ноября 1996 г., Сборник постановлений и решений 1996-V, стр. 1855, § 79). Статья 3 не подразумевает никаких исключений; статья 15 § 2 также запрещает любые отступления от статьи 3, даже при чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации (см. дела Сельмуни против Франции (Selmouni v. France) [Большая Палата] № 25803/94, § 95, ECHR 1999-V; и Ассенов и другие против Болгарии (Assenov and Others v. Bulgaria), постановление от 28 октября 1998 г., Доклады 1998‑VIII, стр. 3288, § 93).

81.  Суд последовательно разъяснял, что лишение свободы неизбежно включает в себя элемент страдания и унижения. Но для того, чтобы Судом было признано нарушение статьи 3 Конвенции, страдания и унижения должны превышать ту неизбежную их степень, которую неизбежно влечет за собой законное и обоснованное с точки зрения права обращение и наказание. В соответствии со статьей 3 Конвенции, власти обязаны обеспечить такие условия для задержанного лица, которые не противоречат уважению к человеческому достоинству, а также обеспечить такие способы и методы исполнения принудительных мер, которые не повергают человека большей степени угнетения и страдания, чем это неизбежно в указанных обстоятельствах (см. Кудла против Польши [Большая Палата], № 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).

82.  Что касается содержания под стражей, то Суд неоднократно подчеркивал, что статья 3 налагает на государство обязанность защищать и охранять физическое благополучие лиц, которые оказываются в ситуации, когда они уязвимы по той причине, что они полностью под контролем властей (см. Тарариева против России (Tarariyeva v. Russia), № 4353/03, § 73, ECHR 2006‑... (извлечения); Сарбан против Молдовы (Sarban v. Moldova), № 3456/05, § 77, постановление от 4 октября 2005 г.; и Муизель против Франции (Mouisel v. France), № 67263/01, § 40, ECHR 2002-IX). В отношении лица, содержащегося под стражей, любое обращение к физической силе, которое не было крайне необходимо ввиду его собственного поведения, наносит урон человеческому достоинству, и нарушает принципы, лежащие в основе правовых гарантий статьи 3 Конвенции (см. Шейдаев против России (Sheydayev v. Russia), № 65859/01, § 59, постановление от 7 декабря 2006 г.; Рибич против Австрии (Ribitsch v. Austria), постановление от 4 декабря 1995 г., § 38, серия A, № 336; и Крастанов против Болгарии (Krastanov v. Bulgaria), № 50222/99, § 53, постановление от 30 сентября 2004 г.).

83.  Суд повторяет, что заявления о жестоком обращении должны быть подкреплены достаточными доказательствами. Для оценки этих доказательств Суд всегда придерживался стандарта доказывания «вне разумного сомнения» (см. дело Ирландия против Соединенного Королевства (Ireland v. the United Kingdom), постановление от 18 января 1978 г., стр. 64-65, § 161 Серия A № 25). Тем не менее, такое доказывание может вытекать из наличия достаточно обоснованных и логически согласующихся выводов и не опровергнутых предположений о событиях.  Когда рассматриваемые события находились в полной или большей мере под исключительным контролем властей, как в случае содержания государством гражданина под стражей, есть достаточные основания для соответствующих выводах об источнике телесных повреждений, возникших во время содержания под стражей. Когда задержанное лицо не имеет телесных повреждений на момент задержания, но при освобождении телесные повреждения обнаруживаются, бремя доказывания может лежать на государстве, которому надлежит представить удовлетворительное и убедительное объяснение тому, каким образом были получены данные повреждения (см. Салман против Турции (Salman v. Turkey) [Большая Палата], № 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

84.  В том случае, если рассмотрению дела Судом предшествовали судебные разбирательства на национальном уровне, Суд не имеет цели подменять сделанную внутригосударственными судами оценку установленных фактов по делу, и, как правило, оценка представленных доказательств остается за этими судами (см. дело Клаас против Германии (Klaas v. Germany), постановление от 22 сентября 1993 г., стр. 17 § 29, Серия A № 269). Суд не связан оценками, данными внутригосударственными судами, но в обычных обстоятельствах Суду требуются убедительные основания, чтобы отступить от оценок, данных установленным по делу фактам национальным судом (см. дело Матко против Словении (Matko v. Slovenia) № 43393/98, § 100, постановление от 2 ноября 2006 г.). В тех случаях, когда предполагается нарушение статьи 3 Конвенции, Суду тем не менее следует подвергать оценки внутригосударственных судов особо внимательному и критическому анализу (см., с учетом соответствующих различий, дело Рибич против Австрии, приводимое выше, § 32).

(b)  Применение указанных принципов в рассматриваемом деле

(i)  Установление фактов

85.  В рассматриваемом деле Суд считает установленным не оспариваемый сторонами факт, что поздним вечером 16 января 2002 г. заявитель был задержан и доставлен в отделение милиции города Заволжье. Вечером следующего дня он заявителя отпустили, и он отправился в больницу, где ему поставили диагноз - закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, множественные травмы головы, спины, рук и груди. Он был принят в хирургическое отделение больницы, где проходил стационарное лечение до 29 января 2002 г. (см. выше параграфы 7 и 15).

86.  В первую очередь Суд отмечает, что государство-ответчик предлагает две версии событий, которые привели к телесным повреждениям заявителя, или некоторым их них.

87.  В частности, опираясь на объяснения заявителя от 8 июня 2002 г., данные им в ходе проверки по его жалобам на жестокое обращение, государство-ответчик утверждает, что заявитель ударился головой о книжную полку, когда поднимался со стула во время допроса в отделе милиции 17 января 2002 г. (см. выше параграф 75). Суду данной объяснение не видится правдоподобным. Во-первых, данная версия событий появилась лишь спустя пять месяцев после начала проверки по жалобам на жестокое обращение в показаниях самого заявителя. Сотрудники милиции, которых заявитель обвинял в жестоком обращении, никогда не упоминали, что заявитель при них ударялся головой. Внимание Суда также привлекло то обстоятельство, что подобные показания заявитель дал лишь после встречи с г-жой Са., следователем из того же отдела милиции, в котором произошел случай предполагаемого жестокого обращения. Суд отмечает, что заявитель изменил свои показания относительно истинного источника его повреждений вскоре после встречи с представителем власти, причастным к рассматриваемым событиям. Суд не может исключить такую возможность, что заявитель был запуган лицами, которых он обвинял в жестоком обращении (см. Колибаба против Молдовы (Colibaba v. Moldova), № 29089/06, § 49, постановление от 23 октября 2007 г.; Бати и другие против Турции (Batı and Others v. Turkey), №№ 33097/96 и 57834/00, § 100, ECHR 2004‑IV (извлечения)). Данный вывод становится еще более убедительным, если обратить внимание на доводы государства, которое утверждает, что через несколько дней после объяснений от 8 июня 2002 г. заявитель попытался отозвать свою жалобу на жестокое обращение и попросил следователей прекратить проверку (см. выше параграф 24). Суд должен учесть также тот факт, что в дальнейшем заявитель в своих жалобах в прокуратуру и суды уверенно и недвусмысленно заявлял, что подвергся жестокому обращению во время содержания под стражей в милиции. Заявитель последовательно отрицал правдивость объяснений, данных им следователю 8 июня 2002 г.

88.  Более того, Суд полагает, что объяснение властей не согласуется с характером черепно-мозговой травмы заявителя, диагностированной в больнице 17 января 2002 г. и мнениями экспертов. Суд не исключает возможность несчастных случаев в местах содержания под стражей. Однако следует учесть тот факт, что наряду с закрытой черепно-мозговой травмой и сотрясением мозга врачи обнаружили гематомы на разных частях головы заявителя. Суд отмечает, что данный диагноз может быть последствием многократного воздействия, а не однократного, твердого тупого предмета или поверхности. Этот факт подтверждается в том числе нежеланием эксперта представить такое заключение, что указанные телесные повреждения заявитель мог получить в результате того, что ударялся головой о полку.

89.  Далее, Суд принимает во внимание аргумент заявителя, который не был оспорен государством-ответчиком, и который подтверждается текстами постановлений российских следственных органов. Заявитель указывает, что власти исследовали вероятность происхождения травмы головы в результате собственных неосторожных действий заявителя, а именно, власти провели следственный эксперимент, в ходе которого были восстановлены события в отделе милиции. Как утверждает заявитель, эксперимент показал, что его рост не позволил бы ему удариться головой о книжную полку, вставая со стула, и для этого надо быть выше. В этом отношении Суд запросил у государства все материалы дела, касающиеся событий 16 и 17 января 2002 г., но государство-ответчик без объяснения причин представило не все материалы, а выборочно. Протокола упомянутого следственного эксперимента среди материалов не было. Суд сделает соответствующие выводы из того, что государство не смогло дать объяснений на этот счет и не выполнило запрос Суда. Суд также отмечает, что из постановления от 30 ноября 2004 г. следует, что вероятность того, что заявитель получил травму головы от удара о книжную полку была если не полностью исключена, то очень мала, так как для этого тело заявителя должно было бы принять весьма специфическое положение, и заявитель для этого должен был бы удариться головой о полку несколько раз. Более того, хотя Суд и не убежден аргументами властей, Суд тем не менее находит важным тот факт, что власти не пояснили почему в описанных ими обстоятельствах заявителю не был незамедлительно вызван медицинский работник для оказания первой помощи и для того, чтобы задокументировать повреждения головы, которые были достаточно серьезными.

90.  Что касается остальных телесных повреждений заявителя, из представленных Суду материалов следует, что государство, полагаясь на показания сотрудников милиции, настаивает, что заявитель получил эти повреждения в некой драке, предшествующей задержанию. В этом отношении Суд соглашается с утверждением заявителя, что на эти показания сотрудников милиции нельзя полагаться, так как они не подтверждены никакими доказательствами. Эффективность расследования по жалобам заявителя будет исследована Судом ниже, однако Суд уже на данном этапе отмечает, что следователи не предпринимали попыток установить, действительно ли заявитель участвовал в некой драке. Более того, согласно медицинским документам, телесные повреждения заявителя образовались не более чем за двадцать четыре часа до его обследования в больнице. Учитывая, что заявитель был задержан приблизительно в 21 час 16 января 2002 г., и был обследован в больнице после 18 часов на следующий день, утверждения властей о том, что заявитель получил повреждения в ходе драки с неизвестными, представляются Суду не заслуживающими доверия.

91.  Далее, Суд исследовал обстоятельства задержания заявителя и его заключения под стражу. Суд повторяет, что государство-ответчик утверждает, что заявитель был задержан по подозрению в угоне автомобиля. Однако официальный протокол содержит совершенно иные основания: заявитель предположительно находился в состоянии алкогольного опьянения в общественном месте, и его внешний вид оскорблял человеческое достоинство и общественную нравственность. В соответствии с этим заявителю было предъявлено обвинения в совершении административного правонарушения, и он был оштрафован на 10 российских рублей. Стороны не имеют разногласий по поводу того, что после составления указанного протокола об административном правонарушении заявитель содержался под стражей более пятнадцати часов, в течение которых его подробно допрашивали, в том числе ночью, в отсутствии адвоката по поводу угона автомобиля. Также нет разногласий по поводу того, что после допроса по данному уголовному делу заявитель был отпущен. Суд отмечает, что в рассматриваемом деле у него нет задачи исследовать законность задержания заявителя или недостатки производства по уголовному делу в его отношении, однако Суд пришел к выводу, что обстоятельства задержания заявителя и содержания его под стражей делают утверждение заявителя о том, что сотрудники милиции использовали насилие с целью получения от него признательных показаний, еще более правдоподобным.

92.  Далее Суд отмечает, что заявитель представил детальное описание жестокого обращения, которому он предположительно подвергся, указал также место, время и продолжительность. Суд обращает внимание на последовательность показаний заявителя о жестоком обращении и на то, что заявитель поддерживал свою версию событий каждый раз, когда имел возможность свободно давать показания внутригосударственным судам и следственным органам. В то же время Суд отмечает, что государству была дана возможность опровергнуть обвинения заявителя, представив свою правдоподобную версию событий и подкрепив ее доказательствами. Суд приходит к выводу, что государство-ответчик не представило правдоподобного объяснения тому, каким образом заявитель получил телесные повреждения.

93.  В указанных обстоятельствах, учитывая обязательство властей отчитываться за телесные повреждения, полученные лицами, находящимися под стражей и полностью под контролем властей, а также в отсутствии правдоподобных объяснений со стороны властей относительно рассматриваемых обстоятельств, Суд находит, что необходимо сделать из поведения властей соответствующие выводы. Суд, в соответствии со стандартом доказывания, принятым при рассмотрении жалоб на нарушения гарантированных Конвенцией прав, установил, что заявитель получил телесные повреждения в результате того жестокого обращения, на которое жалуется заявитель, и ответственность за которое лежит на государстве (см. дела Сельмуни против Франции (Selmouni v. France), [Большая палата], № 25803/94, § 88, ECHR 1999‑V; Мехмет Эмин Юксель против Турции (Mehmet Emin Yüksel v. Turkey), № 40154/98, § 30, постановление от 20 июля 2004 г.; Михеев против России (Mikheyev v. Russia), № 77617/01, §§ 104-105, постановление от 26 января 2006 г.; Дедовский и другие против России (Dedovskiy and Others v. Russia), № 7178/03, §§ 78-79, постановление от 15 мая 2008 г.). Суд далее переходит к исследованию степени жестокости дурного обращения, которому был подвергнут заявитель, опираясь на его показания и на материалы, представленные Суду сторонами.

(ii)  Оценка степени жестокости дурного обращения

94.  Определяя, может ли быть форма жестокого обращения квалифицирована как пытка, Суд повторяет, что определяя, следует ли квалифицировать отдельную форму дурного обращения как пытку, необходимо учитывать заложенное в статье 3 различие между пыткой, бесчеловечным обращением и обращением, унижающим человеческое достоинство. Представляется, что устанавливая данное разграничение, следует особо отличать умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее тяжкие и жестокие страдания.  Кроме степени жестокости обращения существует также элемент наличия цели, установленный в Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, которая определяет пытку как любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, с целью, кроме прочего, получить сведения или признания, наказать или запугать (см. Салман против Турции (Salman v. Turkey), [Большая палата], № 21986/93, § 114, ECHR 2000‑VII). Согласно последовательной позиции Суда, обращение признается «бесчеловечным», если оно является намеренным, не прерывается часами и причиняет или значимые телесные повреждения, или сильные физические или нравственные страдания. Обращение признается «унижающим человеческое достоинство», если оно вызывает у жертвы чувство страха, душевную боль и чувство собственной неполноценности, способные унизить жертву или сломить ее волю (см. дело Кудла против Польши, приводимое выше, § 92). Вопрос о том, имело ли обращение цель унизить или сломить волю, может ставиться и приниматься во внимание, но отсутствие такой цели не может быть единственным основанием признать отсутствие нарушения статьи 3 (см. Пирс против Греции (Peers v. Greece), 28524/95, § 74, ECHR 2001-III, Калашников против России (Kalashnikov v. Russia), № 47095/99, § 101, ECHR 2002-VI).

95.  Суд установил, что заявитель был избит сотрудниками милиции, и что в результате этого избиения заявитель получил телесные повреждения. Суд не усматривает обстоятельств, которые могли бы вызвать необходимость применения силы к заявителю. В ходе рассмотрения дела не было установлено, что заявитель сопротивлялся задержанию, делал попытки побега или не выполнял законные распоряжения сотрудников милиции. Более того, Суду не было представлено никаких материалов, указывающих на то, что заявитель во время содержания под стражей представлял угрозу для сотрудников милиции, например, демонстрируя оружие или нападая (см., в качестве противоположного примера, Некдет Булут против Турции (Necdet Bulut v. Turkey), № 77092/01, § 25, постановление от 20 ноября 2007 г.; и Берлински против Польши (Berlinski v. Poland), №№ 27715/95 и 30209/96, § 62, постановление от 20 июня 2002 г.). Следовательно, применение силы не было ответным, а было направлено на унижение заявителя и сломление его воли. Кроме того, указанное обращение должно было причинить заявителю нравственные и физические страдания, даже учитывая, что оно не причинило длительного расстройства здоровья.

96.  Следовательно, дав оценку природе и масштабу телесных повреждений заявителя, Суд приходит к выводу, что государство несет ответственность, в соответствии со статьей 3 Конвенции, за бесчеловечное и унижающее человеческое достоинство обращение, которому заявитель подвергся со стороны сотрудников милиции.

(c)  Предположительная неадекватность расследования

97.  Суд повторяет, что в случае, когда гражданин обращается к властям с небезосновательным заявлением о том, что он подвергся жестокому обращению в нарушение статьи 3, то эта статья, при толковании в сочетании с установленными статьей 1 Конвенции обязательствами государства «обеспечивать каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные в ... Конвенции», косвенно требует от государства эффективного официального расследования.  Обязательство расследовать включает средства, а не результат: каждое расследование не обязательно должно быть успешным или приходить к выводу, совпадающему с версией заявителя; тем не менее, оно в принципе должно быть в состоянии привести к установлению истины по делу и, если утверждения заявителя соответствуют действительности, к установлению личностей и наказанию ответственных.  Расследование серьезных заявлений о предполагаемом жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что компетентные власти всегда должны применять серьезные усилия для выяснения обстоятельств произошедшего и не должны полагаться на скоропостижные или необоснованные выводы как на основание для прекращения расследования или как на аргументы для принимаемых решений.  Власти должны предпринять все доступные разумные меры для обеспечения сбора и сохранения доказательственного материала, включая, кроме прочего, показания свидетелей и заключения судебных экспертов. Любой недостаток следственных действий, который подрывает его способность установить причину телесных повреждений и ответственных, рискует привести следствие в несоответствие с названным стандартом. В данном контексте подразумевается также то требование, что расследование должно проводиться разумно быстро и не должно допускать необоснованных промедлений (см., кроме прочих прецедентных дел, Михеев против России, приводимое выше, § 107 и следующие за ним; Ассенов и другие против Болгарии (Assenov and Others v. Bulgaria), постановление от 28 октября 1998 г, Сборник постановлений и решений 1998‑VIII, § 102 и следующие за ним; Тягунова против России (Tyagunova v. Russia), № 19433/07, § 65, постановление от 31 июля 2012 г.).

98.  На основании доказательственного материала, представленного Суду по данному делу, Суд установил нарушение властями в отношении заявителя статьи 3 Конвенции, так как заявителя подвергли жестокому обращению (см. параграф 96). Следовательно, жалоба заявителя не была явно необоснованной. Таким образом, власти обязаны были провести эффективное расследование обстоятельств, при которых заявитель получил телесные повреждения (см. Крастанов против Болгарии (Krastanov v. Bulgaria), № 50222/99, § 58, постановление от 30 сентября 2004 г.).

99.  Суд отмечает, что информация об избиении заявителя была доведена до сведения прокуратуры, которая провела доследственную проверку, но результатом этой проверки не стало уголовное преследование исполнителей. Жалобы заявителя на жестокое обращения рассматривали также национальные суды. Таким образом, Суду предстоят установить не наличие расследования, тем более, что стороны не отрицают его наличия, а то, было ли оно тщательным, было ли у властей намерение установить и наказать виновных, и, соответственно, было ли расследование эффективным.

100.  Суд повторяет, что заявитель полностью положился на следователей в части сбора доказательств для подтверждения его жалобы. Следователи обладали законными полномочиями допрашивать сотрудников милиции, вызывать свидетелей, исследовать предполагаемое место преступления, собирать данные судебных экспертиз и предпринимать иные необходимые действия для установления истины по делу. Их роль была критична не только для уголовного преследования исполнителей, но и для дальнейших возможных шагов заявителя по восстановлению своих прав и возмещению ущерба (см., кроме многих других прецедентных дел, Барабанщиков против России (Barabanshchikov v. Russia), № 36220/02, § 57, постановление от 8 января 2009 г.).

101.  Суд в первую очередь исследует отсутствие проволочек в расследовании как показатель намерения властей установить и наказать виновных в жестоком обращении с заявителем (см. Сельмуни против Франции (Selmouni v. France), [Большая палата], № 25803/94, §§ 78 и 79, ECHR 1999-V). В рассматриваемом деле родители заявителя обратились с жалобой на жестокое обращение с их сыном в прокуратуру города Городец 18 января 2002 г. Прокуратура инициировала доследственную проверку сразу же после сообщения о предполагаемом избиении, и вынесла первое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции спустя всего лишь десять суток после жалобы.

102.  Суд обнаружил ряд недостатков, подрывающих достоверность и эффективность расследования, и далее изложит свою оценку его полноты и тщательности. Во-первых, Суд уже установил, что первое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено спустя десять дней после жалобы родителей заявителя. Данное постановление опиралось на показания сотрудников милиции, двоих сотрудников больницы, в которую обратился заявитель 17 января 2002 г., и на медицинском заключении, в котором были зафиксированы его телесные повреждения. Суд не находит объяснения тому, что несмотря на достаточно серьезные повреждения, указанные в медицинском заключении, и несмотря на то, что заявитель был госпитализирован для стационарного лечения, следователь отказал в возбуждении дела, не попытавшись установить источник повреждений. Однако Суд еще более обеспокоен тем, каким образом следователь излагает показания сотрудников больницы, которые, несмотря на госпитализацию заявителя в стационар, или не видели никаких повреждений на теле заявителя, или не видели никаких свежих повреждений (см. параграф 19). Суд обеспокоен подходом следователя к изложению показаний свидетелей, в особенности в свете объяснений заявителя, согласно которым показания как минимум одного сотрудника больницы в постановлении следователя изложены неверно (см. параграфы 19 и 76).

103.  Суд далее отмечает, что полное медицинское обследование количества и характера телесных повреждений заявителя было проведено лишь 5 февраля 2002 г. Суд повторяет, что надлежащие медицинские исследования — это важная мера борьбы с жестоким обращением. Судебно-медицинский эксперт может обладать ка формальной, так и фактической независимостью, так как он прошел специальную подготовку, имеет соответствующую аккредитацию и достаточно широкие возможности (см. Аккоч против Турции (Akkoç v. Turkey), №№ 22947/93 и 22948/93, § 55 и § 118, ECHR 2000‑X). При составлении заключения медицинского исследования человека, утверждающего, что он подвергся пыткам, важно, чтобы такой специалист установил степень соответствия медицинской картины и описаний пытки предполагаемой жертвой. Заключение о том, в какой степени жалоба на пытки заслуживает доверия, должно быть основано на рассмотрении и исследовании возможных альтернативных диагнозов (повреждения, не вызванные пытками, включая самопричиненные повреждения, и болезни). Суд не считает, что указанное было выполнено в настоящем деле. В своем заключении от 5 февраля 2002 г. судебно-медицинский эксперт не сделал никаких указаний на то, в какой степени, по его мнению, жалобы заявителя на жестокое обращение заслуживают доверия, а ограничился очень общими наблюдениями, такими как то, что повреждение нанесено ударным воздействием твердого тупого предмета. Учитывая недостатки первого медицинского заключения, Суд находит прискорбным, что следующая медицинская экспертиза была проведена лишь в январе 2003 г., то есть спустя год после предполагаемого жестокого обращения. Суд находит, что столь запоздалое назначение дополнительного исследования привело, кроме прочего, к тому, что эксперт не мог прийти к однозначному выводу относительно причины возникновения телесных повреждений.

104.  Во-вторых, Суд отмечает, что следственные органы применили избирательный и непоследовательный подход к оценке доказательственного материала. Из первого постановления очевидно, что следователи в своих выводах полагались в основном на показания, данные сотрудниками милиции, причастными к произошедшему. Извлечения из показаний заявителя были включены в указанные постановления, но таким указанием, что они не заслуживают доверия и отражают личное мнение заявителя и его обвинительную тактику в отношении сотрудников милиции. Однако следователи полагались на показания сотрудников милиции как на заслуживающие доверия, несмотря на то, что их показания (что было также отмечено Районным судом, см. выше параграф 36) были противоречивы, могли быть результатом защитительной тактики сотрудников и быть направлены на дискредитацию показаний заявителя. По мнению Суда, следователи прокуратуры применяли разные стандарты при оценке показаний: показания заявителя подвергались сомнению как субъективные, но показания сотрудников милиции такому сомнению не подвергались. Показания последних необходимо также было подвергать сомнениям, так как следователям необходимо было установить наличие или отсутствие оснований для привлечения их к дисциплинарной или уголовной ответственности (см. Огнянова и Чобан против Болгарии (Ognyanova and Choban v. Bulgaria), № 46317/99, § 99, постановление от 23 февраля 2006 г.). Суд находит поразительным тот факт, что следователи никогда не пытались установить, что заставило заявителя изменить свои показания 8 июня 2002 г., а затем даже забрать свою жалобу. Следователи не стали также пытаться устранить многочисленные расхождения в показаниях сотрудников милиции, начиная с их описания повреждений и заканчивая их разнящимися версиями того, как повреждения могли возникнуть (см. параграфы 19 и 29).

105.  Далее Суд отмечает, что большинство постановлений следователей не полагались на показания никаких иных свидетелей, кроме сотрудников милиции. Так было до тех пор, пока через несколько лет после исследуемых событий следователи не допросили г-на Т., который проходил обвиняемым по одному делу с заявителем, и который показал, что заявитель признался ему, что жалоба на жестокое обращение была ложью. Однако Суд не находит, что данные показания заслуживают доверия, так как между исследуемым событием и ними прошло много времени. Суд также учитывает уязвимое положение, в котором находился Т. во время дачи показаний: он отбывал длительный тюремный срок.

106.  Что касается возможных свидетелей жестокого обращения с заявителем, то Суд подчеркивает, что если следственным органам не сообщались имена людей, которые могли видеть заявителя в отделе милиции, или которые могли стать очевидцами самого избиения, то стандарты расследования требуют, чтобы следователи приняли меры для установления вероятных свидетелей по своей инициативе. Суд обращает особое внимание на готовность следователей принимать на веру, не убеждаясь в достоверности, любое объяснение происхождения телесных повреждений заявителя, если оно не предполагало вовлечение сотрудников милиции. Суд в очередной раз выражает недоумение в отношении того, что придя к выводу о происхождении повреждений в результате драки и отметив отсутствие у заявителя каких-либо жалоб в отношении третьих лиц, следователь прекратил расследование, не располагая никакими доказательствами того, что эта драка действительно произошла. Таким образом, Суд приходит к выводу, что отсутствие попыток добыть доказательство в подтверждение выдвигаемых версий, а также особое положительное отношение к сотрудникам милиции являются особенно серьезными недостатками расследования (см. Айдын против Турции (Aydın v. Turkey), постановление от 25 сентября 1997 г., Сборник постановлений и решений 1997‑VI, § 106). Данный вывод Суда подтвержден также тем, что Районный суд установил, что следователи не исполнили его распоряжение о принятии мер к поиску дополнительного доказательственного материала, могущего пролить свет на обстоятельства дела (см. выше параграфы 34 и 36).

107. Наконец, Суд находит, что заявителю не было обеспечено право на эффективное участие в расследовании. Как видно из постановлений следователей, заявителю был присвоен процессуальный статус свидетеля, что лишило его более обширных процессуальных прав, которыми он мог бы обладать в статусе потерпевшего (см. параграф 29) (см. Александр Соколов против России (Aleksandr Sokolov v. Russia), № 20364/05, § 59, постановление от 4 ноября 2010 г.). Родственники заявителя, как было верно указано Районным судом, также были оставлены в стороне от расследования, так как следователи откладывали их опрос. Суд также отмечает, что следователи некоторое количество раз не сообщали заявителю о своих решениях в установленное время (см. параграфы 26, 30 и 39). Таким образом, на властях, которые не выполняли свои обязанности тщательным образом, лежит ответственность за серьезные необоснованные задержки в расследовании.

108.  Учитывая указанные недостатки расследования, Суд установил, что расследование по жалобе заявителя на жестокое обращение с ним 17 января 2002 г. не были ни полным, ни разумно быстрым, ни адекватным, ни эффективным. Таким образом, Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальной части.

III.  ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ СОБЫТИЙ 14 И 15 ФЕВРАЛЯ 2003 ГОДА

109.  В рамках статьи 3 Конвенции заявитель жалуется на еще один случай жестокого обращения со стороны сотрудников милиции после его задержания 14 февраля 2003 г., а также на отсутствие быстрой и эффективной реакции властей на его жалобу на жестокое обращение.

A.  Доводы сторон

110.  Изложив Суду обстоятельства задержания заявителя 14 февраля 2003 г, государство-ответчик настаивает, что применение силы в его отношении было необходимо и не было чрезмерным. В результате применения силы заявитель получил несколько ушибов и ссадин, однако примененная сила не была чрезмерной и не нанесла никакого вреда его здоровью. Государство также приводит показания заявителя от февраля 2006 г., в которых он поясняет, что его повреждения возникли в результате падения на лестнице места содержания под стражей отдела милиции 14 февраля 2003 г. Государство-ответчик указало Суду на то, что во время допроса заявитель отрицал, что сотрудники милиции применяли силу, и признался в попытке их оговорить. Также государство подчеркнуло, что расследование по жалобе заявителя было полным. Следователи отобрали показания у сотрудников милиции и у заявителя, а также добывали медицинские свидетельства, включая медицинскую экспертизу. Внутригосударственные власти признали незаконность содержания заявителя под стражей на основании протокола об административном правонарушении, и ответственные за нарушение сотрудники милиции были привлечены к дисциплинарной ответственности. В указанных обстоятельствах, государство-ответчик попросило Суд отклонить жалобу как заведомо необоснованную.

111.  Заявитель настаивает на своей версии событий, описанной в первоначальном заявлении в Суд и последующих письмах. Заявитель настаивает, что сотрудники милиции его пытали, в то время как он не применял против них силу и не оказывал неповиновения их распоряжениям. Заявитель подчеркнул, что поменял показания в феврале 2006 г., так как был напуган, потому что допрос происходил в исправительной колонии. Заявитель указывает на то, что доказательства, представленные государством Суду в подтверждение своей, противоречивы и неубедительны. Он указал на то, что некоторые сотрудники милиции не упоминали в своих показаниях, что он сопротивлялся задержанию, и что власти не обнаружили у него никаких повреждений в месте содержания под стражей отдела милиции. Заявитель также сообщил, что двоим из бивших его сотрудников милиции позже были предъявлены обвинения в пытках в отношении другого задержанного, и один из них был признан виновным. Однако заявитель признает, что обладает слабой доказательственной базой в связи с тем, что находился под стражей и был лишен возможности добывать доказательства: он в этом отношении оказался полностью зависим от российских следственных органов. Заявитель перечислил множественные недостатки расследования по данной его жалобе на жестокое обращение. Перечисленные недостатки сходи с теми, которые заявитель усмотрел в расследовании его жалобы на события 16 и 17 января 2002 г.

B.  Оценка Суда

1.  Приемлемость

112.  Суд нашел, что жалоба в данной части не является явно необоснованной в значении статьи 35 § 3 Конвенции и не является неприемлемой ни на каких иных основаниях. Следовательно, жалобу в этой части надлежит считать приемлемой.

2.  Существо дела

(a)  Предполагаемое жестокое обращение

113.  Исследовав представленные Суду сторонами материалы и пояснения, Суд установил, что 14 Февраля 2003 г. заявитель был задержан и доставлен в отдел милиции, где содержался под стражей как минимум до 17 февраля 2003 г., то есть до того времени, как против него были выдвинуты обвинения в совершении уголовного преступления. После медицинского обследования заявителя, медицинский эксперт 22 марта 2003 г. изготовил заключение, согласно которому у заявителя были обнаружены ушибы на руках, локтях, плечах, поверхности груди и спины, а также два ушиба на его подбородке и щеке (см. параграф 47).

114.  Государство-ответчик, ссылаясь на установленное внутригосударственными следственными органами, утверждает, что телесные повреждения заявителя возникли в ходе его задержания, когда он отказывался выполнять законные распоряжения сотрудников милиции, отказался сесть в милицейский автомобиль и бился об него, пока сотрудники милиции пытались его задержать. Заявитель представил подробное описание событий 14 и 15 февраля 2003 г., в котором настаивает, что сотрудники милиции его били, перекрывали ему доступ кислорода и пытали током. Суд повторяет, что в феврале 2006 г. заявитель сообщил следователю, что получил телесные повреждения в результате падения на лестнице, но, поскольку ни одна из сторон не настаивает на этой версии, Суд не видит необходимости ее рассматривать.

115.  Суд в очередной раз повторяет, что когда рассматриваемые события находились в полной или большей мере под исключительным контролем властей, как в случае содержания государством гражданина под стражей, есть достаточные основания для соответствующих выводов об источнике телесных повреждений, возникших по время содержания под стражей (см. Салман против Турции (Salman v. Turkey) [Большая Палата], № 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).  Представленные доказательства не убедили Суд в том, что телесные повреждения, перечисленные в заключении от 22 марта 2003 г., были получены заявителем в описанных государством-ответчиком обстоятельствах. Суд указывает на серьезные недостатки версии государства. Суд не может не учесть того, что заявитель провел под стражей в милиции три дня на основании протокола об административном правонарушении и в отсутствии обвинений в уголовном преступлении. В течение этих трех дней заявителю не позволяли встретиться с адвокатом, и членам его семьи не было сообщено о задержании. Обстоятельства содержания заявителя под стражей, а также признание государством незаконности содержания под стражей в течение этих трех дней, подтверждают версию заявителя, согласно которой он был помещен под стражу с целью через использование силы принудить его дать признательные показания. Суд повторяет свою последовательную позицию, согласно которой в случаях непризнанного или незаконного содержания под стражей, как в рассматриваемом случае, задержанный оказывается в особенно уязвимом положении. В связи с этим Суд налагает на государство еще более строгое обязательство представить доказательства, которые могут развеять подозрения в серьезных нарушениях прав человека, в особенности обвинения в бесчеловечном обращении. Суд находит, что в рассматриваемом деле государство не смогло представить подобных доказательств.

116.  Во-первых, Суд обращает внимание на задержку с назначением заявителю медицинского обследования или медицинской экспертизы после задержания, в особенности если, как утверждают власти, он получил телесные повреждения, пока сопротивлялся задержанию. Медицинское обследование было разрешено только спустя четыре дня, когда заявителю наконец было позволено встретиться с адвокатом (см. параграф 45). Нежелание властей обследовать физическое состояние заявителя сразу же при его поступлении в место содержания под стражей служит еще одним аргументом в пользу версии заявителя. Из материалов также следует, что даже после назначения медицинского обследования оно было проведено не сразу (см. параграф 47). В этом отношении, Суд озабочен качеством медицинского заключения, изготовленного 22 марта 2003 г. и перечисляющего телесные повреждения заявителя. Суд отмечает невосполнимые недостатки заключения, из-за которых невозможно с высокой долей уверенности установить день, в который проходило само обследование, и, следовательно, подтвердить или опровергнуть жалобу заявителя на жестокое обращение, которому он предположительно подвергался в отделе милиции в течение двух суток.

117.  Далее Суд отмечает, что ни один из свидетелей задержания заявителя не дал показания о том, что заявитель сопротивлялся сотрудникам милиции. Фактически версия событий сотрудников милиции противоречит описанию свидетелей, г-на Т. и г-жи Ф. (см. выше параграф 59). Суд не забывает о том, в каких отношениях находились данные свидетели с заявителем (см. параграф 41), однако подробный характер их показаний, а также тот факт, что свидетели последовательно придерживались этих показаний в ходе всего расследования, позволяет преодолеть определенное сомнение относительно правдивости их показаний. Последовательность показаний заявителя относительно источника и характера его повреждений дает Суду еще одно основание отклонить версию государства-ответчика как неправдоподобную. Единственный случай, когда заявитель поменял показания и попытался отозвать свою жалобу в феврале 2006 г., не меняет вывод Суда. Суд не видит в этом поведении никакой иной причины, кроме отчаяния заявителя, вызванного поверхностной и запоздалой реакцией властей на его жалобы о жестоком обращении.

118.  Наконец, несмотря на дефекты медицинского заключения от 22 марта 2003 г., Суд учел, что ни одна из сторон не утверждала, что эксперт зафиксировал в нем не все повреждения, или что он неверно указал части тела. Таки образом, несмотря на то, что характер повреждений вызывает вопросы относительно некоторых из описанных заявителем способов «пытки», предположительно использовавшихся сотрудниками милиции, их расположение на спине, плечах и предплечьях подтверждает утверждение заявителя, что его помещали на пол, заковав руки в наручники за спиной, что при этом сотрудник милиции садился к нему на спину, а другие сотрудники милиции били и пинали его.

119.  Суд пришел к выводу, что представленные ему доказательства являются достаточными для того, чтобы подтвердить версию заявителя и вне разумного сомнения установить, что он 14 и 15 февраля 2003 г. в отделе милиции подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников милиции. Суд не усмотрел необходимости применять к заявителю физическую силу. Насилие, к которому сотрудники милиции прибегали намеренно, имело целью вызвать у заявителя чувства страха и унижения и сломить его физическое и моральное сопротивление. В дополнение, судя по количеству и характеру повреждений заявителя, указанное обращение должно было причинять ему сильные физические и нравственные страдания.

120.  Следовательно, Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции, выразившееся в том, что 14 и 15 февраля 2003 г. представители власти подвергали заявителя бесчеловечному обращению.

(b)   Предполагаемая неадекватность расследования

121.  Суд полагает, что результаты медицинского осмотра, сама жалоба заявителя на жестокое обращение и тот факт, что он ранее уже жаловался на насилие со стороны сотрудников милиции вместе давали разумное основание полагать, что он мог вновь стать жертвой жестокости сотрудников милиции. Следовательно, жалоба заявителя не являлась заведомо необоснованной. Таким образом, на властях лежало обязательство провести эффективное расследование обстоятельств, в которых заявитель получил телесные повреждения (см. Крастанов против Болгарии (Krastanov v. Bulgaria), № 50222/99, § 58, постановление от 30 сентября 2004 г.).

122.  Суд отмечает, что расследование властей по жалобе заявителя на жестокое обращение 14 и 15 февраля 2003 г. имеет множество тех же дефектов, которые Суд нашел в расследовании жалобы заявителя на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции 16 и 17 января 2002 г. (см. параграфы 101-108). Начав расследование практически сразу же после жалобы заявителя 18 февраля 2003 г., следственные власти в течение более чем трех лет постоянно прекращали и возобновляли его, и приняли окончательное решение лишь 5 мая 2006 г. Расследование было прекращено и возобновлено четыре раза, так как было признано неполным и неадекватным. Суд повторяет, что повторные возвращения дела для дополнительного расследования могут свидетельствовать о серьезных недостатках национальной уголовной системы (см. Филатов против России (Filatov v. Russia), № 22485/05, § 50, постановление от 8 ноября 2011 г.; Гладышев против России (Gladyshev v. Russia), № 2807/04, § 62, постановление от 30 июля 2009 г.; и Алибеков против России (Alibekov v. Russia), № 8413/02, § 61, постановление от 14 мая 2009 г.). Следователи с готовностью прекратили расследование после отказа заявителя поддержать свою жалобу, не выясняя мотивы заявителя и не пытаясь установить, было ли такое решение принято добровольно (см. выше параграфы 49 и 50). Подобные недостатки и равнодушное отношение властей привели, по мнению Суда, к потере драгоценного времени и усложнили расследование по жалобе заявителя (см. Аблязов против России (Ablyazov v. Russia), № 22867/05, § 58, постановление от 30 октября 2012 г.).

123.  Годами следственные органы полагались в своих выводах исключительно на показаниях сотрудников милиции, не ставя под сомнение достоверность их показаний, не пытаясь разобраться с расхождениями и противоречиями или найти какой-либо другой источник информации, который мог бы подтвердить или опровергнуть их версию событий. Даже когда были наконец получены показания двух других свидетелей — пассажиров заявителя — следователи продемонстрировали совершенно иное отношение и иной подход к оценке достоверности этих показаний, чем они применяли при оценке показаний сотрудников милиции. Суд повторяет, что доказательственная ценность показаний свидетелей не должна по умолчанию выводиться из аффилированности свидетелей с властями или их отношений с подозреваемым или жертвой. Далее, Суд не находит объяснений тому, почему сотрудники милиции не допросили остальных пассажиров из автомобиля заявителя и не предприняли попыток найти других свидетелей рассматриваемых событий.

124.  Суд также считает неудовлетворительным качество медицинского доказательственного материала, добытого следствием. Суд отмечает, что хотя следователи и распорядились о медицинской экспертизе заявителя в феврале 2003 г., и впоследствии допросили эксперта, изготовившего заключение, они никогда не просили эксперта определить источник повреждений заявителя. Следователи спрашивали эксперта, могли ли обнаруженные им повреждения образоваться в результате того, что заявителя принудительно усаживали в автомобиль. Однако следователи не спрашивали мнения эксперта относительно того, могли ли те же повреждения возникнуть при обстоятельствах, описываемых заявителем. Таким образом, Суд не может не прийти к выводу, что усилия следователей были сосредоточены на отклонении жалобы заявителя, основанном на скоропостижных и поверхностных заключениях, а не на том, чтобы тщательным образом проверять соответствие существа жалобы действительности.

125.  Суд не может оставить без внимания тот факт, что участие заявителя в расследовании было весьма ограниченным, и то, что следователи пытались исключить участие заявителя и его адвоката или несвоевременно сообщая о принятых по делу решениях, или незаконно отказывая им в возможности ознакомления с материалами дела (см. параграфы 60, 62 и 63). Следовательно, право заявителя эффективно участвовать в расследовании не было соблюдено (ср. Денис Васильев против России (Denis Vasilyev v. Russia), № 32704/04, § 126, постановление от 17 декабря 2009 г.).

126.  Суд приходит к выводу, что инертность следственных органов и их нежелание искать доказательства сделали невозможным установление полной картины событий 14 и 15 февраля 2003 г.

127.   В свете указанных недостатков, Суд заключает, что власти не провели расследование, отвечающее требованиям скорости, эффективности и тщательности (см. Кишмир против Турции (Kişmir v. Turkey), № 27306/95, § 117, постановление от 31 мая 2005 г.; Ангелова и Илиев против Болгарии (Angelova and Iliev v. Bulgaria), № 55523/00, § 103, ECHR 2007-IX; и Владимир Федоров против России, приводимое выше, § 70). Следовательно, Суд установил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальной части.

IV.  ИНЫЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

128.  Заявитель также жалуется, что были многие другие случаи жестокого обращения с ним сотрудников милиции, и что следственные органы в этих случаях также не предприняли никаких шагов для расследования его жалоб (см. параграфы 67 и 68). В этом отношении суд повторяет, что российской законодательной системе полномочие судов отменять постановления следственных органов об отказе в возбуждении уголовного дела является существенным элементом защиты против злоупотреблений следственных органов своими полномочиями. Следовательно, обжалование в суде отказа прокуратуры возбуждать производство по жалобе на жестокое обращение является эффективным средством правовой защиты на национальном уровне, к которому надлежит прибегнуть перед обращением в Европейский суд (см. Белевицкий против России (Belevitskiy v. Russia), № 72967/01, § 61, постановление от 1 марта 2007 г.). Суд отмечает, что заявитель не обжаловал в суде постановление прокуратуры от 24 мая 2003 г. об отказе возбудить уголовное дело в отношении событий, предположительно произошедших в марте и апреле 2003 г., и Суду не представлено доказательств того, что заявитель обращался к властям с жалобой на события июня 2003 г.

129.  Таким образом, Суд отклоняет жалобу заявителя в части, касающейся указанных случаев предполагаемого жестокого обращения на основании статьи 35 §§ 1 и 4 Конвенции, то есть на том основании, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты.

V.  ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

130.  Статья 41 конвенции гласит:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”

A.  Ущерб

131.  Заявитель просит о компенсации материального ущерба в размере 1275 евро в связи с тратами на лечение, включая психологическую реабилитацию, которое потребовалось заявителю в результате жестокого обращения. Заявитель также просит о компенсации нематериального ущерба в размере 100000 евро.

132.  Государство-ответчик возразило, что заявитель не представил никаких доказательств понесенного материального ущерба. Государство также считает, что требование компенсации нематериального ущерба является чрезмерным.

133.  Суд отмечает, что заявитель не представил никаких доказательств в поддержку требования компенсации материального ущерба; следовательно, Суд отклоняет данное требование. Далее Суд повторяет, что от заявителя не требуется подтверждение нанесенного нематериального ущерба (см. Гридин против России (Gridin v. Russia), № 4171/04, § 20, постановление от 1 июня 2006 г.). В рассматриваемом деле Суд установил сочетание очень серьезных нарушений прав заявителя. Суд согласился, что заявитель пережил унижение и страдание в результате жестокого обращения, которому подвергся со стороны сотрудников милиции. Более того, в ответ на его жалобы на жестокое обращение не последовало адекватного и эффективного расследования. В указанных обстоятельствах Суд полагает, что простое признание нарушения прав заявителя не может быть достаточной справедливой компенсацией. Однако требуемая заявителем сумма представляется Суду чрезмерной. Суд, исходя из принципа справедливости, назначает заявителю компенсацию нематериального ущерба в размере 20 000 евро, плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этой суммы.

B.  Издержки и расходы

134.  Заявитель также просит о назначении компенсации издержек и расходов, понесенных при обращении в ЕСПЧ и во внутригосударственные суды в размере 5100 евро. Подробнее, 2000 евро в качестве компенсации расходов на юридическое сопровождение, 2000 евро в качестве компенсации переводческих услуг, 1000 евро в качестве компенсации оплаты подготовки документов и 100 в качестве компенсации почтовых расходов.

135.  Государство-ответчик возразило, что данные расходы заявителя не подтверждено доказательствами.

136.  В соответствии с практикой Суда, заявителю полагается возмещение его издержек и расходов только в том случае, когда он показал Суду, что они действительно были понесены, были необходимы и разумны в объеме. Что касается рассматриваемого дела, заявитель не представил Суду доказательств того, что указанные расходы были понесены. Однако, основываясь на имеющихся материалах, Суд установил, что интересы заявителя представляла команда юристов, которые оказывали ему юридическую помощь на национальном уровне, представляли полные и подробные ответы на вопросы Суда и возражения, собирали и представляли доказательства в поддержку своей позиции. Представленные Суду материалы были переведены на английский язык. Однако Суд считает необходимым сократить компенсацию в отношении юридического сопровождения, так как некоторые из жалоб заявителя были признаны неприемлемыми. Полагаясь на все вышесказанное, Суд считает разумной компенсацию в размере 3 000 евро в отношении всех издержек и расходов.

C.  Выплата процентов

137.  Суд считает, что сумма процентов должна рассчитываться на основе предельной процентной ставки Европейского центрального банка, к которой следует добавить три процентных пункта.

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО

1.  Признал жалобу в части жестокого обращения с заявителем сотрудников милиции в двух случаях, в январе 2002 года и феврале 2003 года, а также в части отсутствия надлежащего расследования указанных инцидентов приемлемой, и в остальной части неприемлемой;

2.  Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в виду обращения, которому подвергся заявитель со стороны сотрудников милиции 16 и 17 января 2002 года;

3.  Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в виду событий 14 и 15 февраля 2003 года;

4.  Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в виду отсутствия эффективного расследования жалоб заявителя на жестокое обращение, которому он подвергся 16 и 17 января 2002 года и 14 и 15 февраля 2003 года;

5.  Постановил

(a)  что государству-ответчику надлежит выплатить заявителю в течение трёх месяцев с даты вступления в силу настоящего постановления, в соответствии со статьёй 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, конвертируемые в российские рубли по курсу на дату выплаты:

(i)  20000 евро (двадцать тысяч евро) в качестве компенсации нематериального ущерба;

(ii)  3000 (три тысячи евро) в качестве компенсации издержек и расходов;

(iii)  любые налоги, которые могут подлежать уплате с указанных сумм;

(b)  что со дня истечения вышеуказанных трех месяцев до даты оплаты на означенные суммы будут начисляться простые проценты в размере предельной процентной ставки Европейского центрального банка на период неуплаты плюс три процентных пункта;

6.  Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 апреля 2013 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

              Сёрен Нильсен                                        Изабелла Берро-Лефевр
              Секретарь Секции Суда                       Председатель Палаты Суда