Дело К. против России, Жалоба № 69235/11, 23 мая 2013 г.




ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО «К. против РОССИИ»


(Жалоба № 69235/11)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

г. СТРАСБУРГ

23 мая 2013 года

вступило в силу 23 августа 2013 г.

 

Настоящее постановление вступило в силу в порядке, установленном в пункте 2 статьи 44 Конвенции. Может быть подвергнуто редакционной правке.

По делу «К. против России»,

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой, в состав которой вошли:
Изабелла Берро-Лефевр, Председатель,
Ханлар Гаджиев,
Мирьяна Лазарева Трайковска,
Линос - Александр Сицильянос,
Эрик Мосе,
Ксения Туркович,
Дмитрий Дедов, судьи,
и Сорен Нильсен, Секретарь Секции,
проведя 30 апреля 2013 года закрытое совещание по делу,
вынес следующее постановление, утвержденное в вьппеназванный день:


ПРОЦЕДУРА


1. Дело было инициировано по жалобе (№ 69235/11) против Российской Федерации, поступившей в Суд согласно статье 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее —
«Конвенция») от гражданина Республики Беларусь К. (далее — «заявитель») 9 ноября 2011 года

2. Интересы заявителя представлял В.Резник, адвокат, практикующий в г. Москве. Интересы Властей Российской Федерации (далее — «Власти») представлял Г. Матюпжин, Уполномоченный
Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что в случае возвращения в Республику Беларусь он будет подвергнут бесчеловечному обращению или пыткам, что в его распоряжении не имеется средств правовой защиты в отношении данной жалобы, что его незаконно содержали под стражей в ожидании экстрадиции, и что его кассационные жалобы на постановление о выдаче не были незамедлительно рассмотрены.

4. 15 ноября 2011 года Председатель Первой Секции по ходатайству заявителя от 14 ноября 2010 года принял решение о применении правил 39 и 41 Регламента Суда, указав Властям, что
заявителя не следует выдавать в Республику Беларусь до получения дальнейшего уведомления, а также о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке. Председатель Секции также удовлетворил просьбу заявителя о неразглашении его имени (пункт 3 правила 47 Регламента Суда).

5. 9 марта 2012 года жалоба была коммунидирована Властям. Также Суд решил рассмотреть жалобу по существу одновременно с решением вопроса о ее приемлемости (пункт 1 статьи 29).

 

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. До задержания заявитель, 1966 года рождения, проживал г. Москве.

А. Обстоятельства, предшествовавшие выдаче заявителя в Республику Беларусь, в его изложении

7. В 1998 году заявитель оказывал содействие бывшему министру внутренних дел Республики Беларусь, 3., в организации НПО, которая должна была объединить бывших офицеров вооруженных сил и сотрудников милиции в борьбе против «нарушений прав человека» и «беззакония». По словам заявителя, 3. поручил ему поиск среди членов организации лиц, по своим физическим и психологическим качествам подходящих для выполнения функций телохранителей, а также их обучение. 7 мая 1999 года группа неустановленных лиц совершила похищение 3. Его местонахождение до сих пор неизвестно.

8. Заявитель далее утверждал, что он участвовал в создании «службы безопасности» для бывшего заместителя председателя парламента Республики Беларусь, Г. Однако 16 сентября 1999 года Г.
исчез. Был обнаружен его брошенный автомобиль с выбитыми стеклами и пятнами крови в салоне. По словам заявителя, средства массовой информации возлагали вину за исчезновения/похищения на белорусские власти,

9. В начале 2000 года заявитель перевез семью в Россию. Сам он, однако, продолжал приезжать в Беларусь в целях участия в политической жизни. В частности, будучи членом белорусской
оппозиционной партии «Громада» заявитель принимал участие в демонстрациях, митингах и других политических акциях, организованных партией. В ряде случаев заявителя задерживали и
подвергали бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в Беларуси. В каждом случае задержания его заставляли стоять на коленях на бетонном полу и сковывали ему руки за спиной
наручниками.

10. Заявитель представил Суду копию «Удостоверения свободного гражданина № 0327», предположительно выданное Белорусской социал-демократической партией 17 октября 2005 года и
подтверждающее вступление в этот день заявителя в партию. Удостоверение было составлено на русском языке, к нему была приклеена фотография заявителя, и оно было подписано только
заявителем.

11. Заявитель утверждал, что решил переехать в Россию на постоянное место жительства в 2008 году потому что опасался за свою жизнь. Частное охранное агентство в Москве наняло его в качестве телохранителя.

12. В то же время, заявитель продолжил политическую деятельность в Беларуси. В феврале 2010 года несколько известных лидеров белорусских оппозиционных партий начали кампанию под
названием «Говори правду», в которой заявитель также принимал участие, в том числе предоставляя финансовую поддержку. Заявитель подчеркивал, что целью кампании было «разбудить белорусское общество, которое живет во лжи». За этим последовали репрессии: задержали самых активных участников кампании, в их отношении были возбуждены уголовные дела; были проведены обыски в главном офисе и изъяты документы.

13. В марте 2010 года заявитель приехал в Республику Беларусь и, действуя по указаниям своего работодателя, заказал бронежилеты и камуфляжную форму. Заявитель предположил, что
правоохранительные органы Республики Беларусь, подозревая его в попытке обеспечить членов оппозиции бронежилетами и формой, решили сфабриковать против него уголовное дело.

14. Заявитель также утверждал, что когда в 2010 году истек срок действия его белорусского паспорта, он подал заявление о выдаче нового, и белорусские власти выдали его без задержек. Власти не связывались с ним по поводу какого бы то ни было уголовного дела, не допрашивали его по поводу каких-либо обвинений и не делали попыток его задержать.

B. Задержание заявителя и содержание его под стражей в России — судебные разбирательства в отношении выдачи и предоставления убежища

(а) Уголовное дело в отношении заявителя в Республике Беларусь

15. 7 апреля 2011 года следователь главного управления Министерства внутренних дел Республики Беларусь возобновил следствие по уголовному делу, которое велось с 19 февраля 2001 года
в отношении неустановленных лиц, подозреваемых в совершении ограбления при отягчающих обстоятельствах. К делу были присоединены четыре других дела, касающихся похищения при отягчающих обстоятельствах (в том числе похищения несовершеннолетнего), и вымогательства, совершенных в мае и июне 2000 года. 28 апреля 2011 года следователь вынес постановление, в
котором утверждалось, что заявитель являлся главным подозреваемым по делу, и приводилось подробное описание всех уголовно наказуемых деяний, в совершении которых обвинялся заявитель. Эти преступления наказуемы лишением свободы на срок до пятнадцати лет. Следователь отметил, что заявитель был осужден белорусским судом 7 сентября 2001 года за причинение смерти по неосторожности в результате дорожно-транспортного происшествия, и освобожден от отбывания оставшейся части срока тюремного заключения 16 августа 2002 года в соответствии с актом амнистии. 28 апреля 2011 года заместитель Генерального прокурора Республики Беларусь утвердил постановление о заключении заявителя под стражу, в тот же день был выдан международный ордер на арест.

(b) Производство по делу о выдаче

16. 16 мая 2011 года заявитель был задержан в Москве.

17. На следующий день Останкинский районный суд города Москвы, с учетом тяжести вменяемых заявителю преступлений, того факта, что он находился в розыске, и отсутствия у заявителя
разрешения на проживание (постоянное или временное) на территории Российской Федерации, вынес постановление о заключении его под стражу на сорок дней до получения официального требования о выдаче. Суд также указал, что заявитель был задержан на основании международного ордера на арест, который, как подтверждают власти Республики Беларусь, все еще остается в силе, и что предварительное рассмотрение вопроса о выдаче не выявило никаких обстоятельств служащих основанием для отказа в выдаче. Районный суд далее отметил, что принял во внимание доводы заявителя о том, что он готов внести залог, и что условия содержания под стражей не подходят ему по состоянию здоровья, и признал их несостоятельными. Данное постановление было оставлено без изменений Московским городским судом 6 июня 2011 года, при этом суд кассационной инстанции поддержал выводы районного суда о том, что заявитель мог совершить новые преступления, скрыться от суда и препятствовать отправлению правосудия,

18. 20 июня 2011 года Генеральная прокуратура Республики Беларусь (далее — Генпрокуратура Беларуси) направила письмо в Генеральную прокуратуру Российской Федерации (далее —
Генпрокуратура России) с приложением официального запроса о выдаче заявителя и заверениями в адрес российской стороны о том, что уголовное преследование заявителя происходило не по
политическим или каким-либо дискриминирующим основаниям.

19. Четыре дня спустя районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 16 ноября 2011 года, используя те же формулировки, что и в постановлении о помещении под стражу.
Районный суд также указал, что органам уголовного преследования Республики Беларусь необходимо принять ряд дополнительных процессуальных мер до осуществления выдачи заявителя, на что, следовательно, требовалось дополнительное время. Постановление вступило в силу 25 июля 2011 года, когда Московский городской суд поддержал мотивировку районного суда.

20. 24 августа 2011 года заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил ходатайство о выдаче заявителя в Республику Беларусь для уголовного преследования в связи с
совершенными преступлениями. В решении, в частности, указывалось, что заявитель обвинялся в трех эпизодах похищений при отягчающих обстоятельствах (в том числе похищении несовершеннолетнего), совершенных с целью вымогательства денег и собственности, и в одном эпизоде ограбления при отягчающих обстоятельствах, совершенного в составе организованной преступной группы в феврале 2001 года. Перечисленные деяния наказуемы в соответствии со статьями 126, 162 и 163 УК РФ лишением свободы более чем на один год. срок давности для уголовного преследования не истек ни согласно Российскому, ни согласно Белорусскому уголовному кодексу. Заявитель не получил российское гражданство, и не имелось обстоятельств, препятствующих выдаче.

21. Рассмотрев кассационную жалобу, поданную заявителем 5 сентября 2011 года в отношении постановления о выдаче от 24 августа 2011 года, в которой он утверждал, что подвергался риску
преследования по политическим мотивам, пыток и несправедливого осуждения по уголовному делу в Республике Беларусь, учитывая его активное участие в оппозиционном движении, 4 октября 2011 года Московский городской суд оставил постановление заместителя Генерального прокурора в силе. Городской суд счел, что заявитель не представил никаких доказательств в поддержку своих утверждений о том, что он подвергался риску преследования, в том числе по политическим мотивам, пыток и несправедливого осуждения в Республике Беларусь. В то же время, Генпрокуратура Беларуси предоставила российским властям письмо, содержащее обязательство, гарантирующее соблюдение прав заявителя, в том числе права не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, а также права на справедливый суд. Городской суд указал, что белорусские власти также гарантировали привлечение заявителя к уголовной ответственности только за то уголовно наказуемое деяние, в отношении которого и запрашивалась его вьдача, и что возбужденное в его отношении уголовное дело не содержало политических, религиозных, расовых или иных дискриминационных оснований.

22. Заявитель обжаловал данное решение в Верховный Суд Российской Федерации, повторив доводы, приведенные им в кассационной жалобе на постановление прокурора.

23. Вместе с тем, 2 ноября 2011 года районный суд вынес очередное постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей до 16 мая 2012 года. Мотивировка суда была идентична
использованной в двух предыдущих постановлениях о продлении срока содержания под стражей. Городской суд оставил постановление без изменений 30 ноября 2011 года, указав, что ранее санкционировал выдачу заявителя своим определением от 4 октября 2011 года, которое не было признано незаконным или необоснованным.

24. 14 ноября 2011 года Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя и оставил в силе определение Московского городского суда от 4 октября 2011 года о выдаче.

25. Заявитель был освобожден из-под стражи 16 мая 2012 года решением прокурора Останкинской межрайонной прокуратуры г. Москвы, который, указав на решение Европейского Суда о
применении правила 39 Регламента Суда и решение российских миграционных органов о предоставлении заявителю временного убежища до 14 мая 2013 года, признал дальнейшее содержание его под стражей неправомерным.

(c) Рассмотрение вопроса о предоставления убежища

26. По словам заявителя, 25 мая 2011 года он подал в российские миграционные органы ходатайство о предоставлении ему статуса беженца. Его ходатайство не было надлежащим образом
зарегистрировано до 31 августа 2011 года.

27. 20 декабря 2011 года Управление Федеральной миграционной службы по г. Москве (далее — «УФМС») отклонило ходатайство заявителя об убежище. Власти пришли к выводу, что анализ
имеющихся у них информации и материалов свидетельствовал о том, что заявитель никогда не участвовал в политической или общественной деятельности в Республике Беларусь. После изучения «Удостоверения свободного гражданина № 0327» они не были убеждены в его подлинности, учитывая отсутствие на нем официальной эмблемы, подтверждающей выдачу его политической партией. Поскольку заявитель ходатайствовал о предоставлении политического убежища только после его задержания с целью вьщачи, они пришли к выводу, что ходатайство мотивировано исключительно желанием избежать уголовного преследования за уголовно-наказуемые деяния деяния.

28. 14 мая 2012 года УФМС по г. Москве предоставило заявителю временное убежище сроком на один год, до 14 мая 2013 года. Повторив в основном мотивировку, приведенную в постановлении от 20 декабря 2011 года, власти напомнили о решении Европейского Суда по правилу 39 Регламента Суда, указавшем Властям Российской Федерации на запрет выдачи заявителя в Республику Беларусь до получения дальнейшего уведомления. Ссылаясь на соображения гуманности, власти подчеркнули, что Европейский Суд принял решение о применении в деле заявителя правила 39 в связи с тем, что он не мог полностью исключить риск политического преследования и бесчеловечного обращения с заявителем в случае выдачи в Республику Беларусь.

II. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ, НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА ИХ ПРИМЕНЕНИЯ

А. Содержание под стражей в ожидании выдачи и пересмотр постановлений о содержании под стражей

1. Конституция Российской Федерации

29. Конституция гарантирует право на свободу (статья 22):

« 1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов».

2. Минская конвенция 1993 года

30. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным дедам (Минская конвенция 1993 года), участниками которой являются Россия и Беларусь, предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемая сторона применяет законодательство своей страны (часть 1 статьи 8).

31. К требованию о выдаче должно быть приложено постановление о заключении под стражу (часть 2 статьи 58). По получении требования должны быть немедленно приняты меры к розыску и
взятию под стражу лица, выдача которого требуется, за исключением тех случаев, когда выдача не может быть произведена (статья 60).

32. Лицо, выдача которого требуется, может быть взято под стражу и до получения требования о вьдаче. В таких случаях должно быть направлено специальное ходатайство о взятии под стражу, в котором должны содержаться ссылка на постановление о взятии, под стражу и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно (часть 1 статьи 61). Лицо может быть задержано и без такого ходатайства, если имеются основания подозревать, что оно совершило на территории другой Договаривающейся Стороны преступление, в связи с которым может быть запрошена его выдача. О задержании необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону (часть 2 статьи 61).

33. Лицо, взятое под стражу согласно статье 61, должно быть освобождено, если требование о выдаче не поступит в течение сорока дней со дня взятия под стражу (часть 1 статьи 62).

3. Уголовно-процессуальный кодекс

34. В Уголовно-процессуальном кодексе (далее — «УПК РФ») термин «суд» определяется как «любой суд общей юрисдикции, рассматривающий уголовное дело по существу и выносящий решения, предусмотренные настоящим Кодексом» (часть 48 статьи 5), Термин «судья» определяется в УПК РФ как «должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие» (часть 54 статьи 5).

35. Глава 13 УПК РФ («Меры пресечения») предусматривает избрание мер пресечения на период уголовного судопроизводства. Такие меры включают в себя заключение под стражу. Заключение под стражу применяется по судебному решению на основании ходатайства следователя или прокурора в отношении обвиняемого в совершении преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок не менее двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (части 1 и 3 статьи 108 УПК РФ).
Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать два месяца (часть 1 статьи 109 УПК РФ). Этот срок может быть продлен судьей на срок до шести месяцев (часть 2 статьи 109). Дальнейшее продление срока содержания под стражей до двенадцати или, в исключительных случаях, до восемнадцати месяцев может быть осуществлено только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109 УПК РФ). Продление срока более чем на восемнадцать месяцев не допускается, а лицо, содержащееся под стражей, подлежит немедленному освобождению (часть 4 статьи 109). Мера пресечения отменяется или изменяется на более строгую или более мягкую, когда изменяются основания для избрания меры пресечения. Отмена или изменение меры пресечения производится по постановлению дознавателя, прокурора либо по определению суда (статья 110).

36. Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение 3 суток со дня его вьшесения (часть 11 статьи 108 УПК РФ). Апелляционные и кассационные жалобы подаются в суд первой инстанции (статья 355). В то время как УПК РФ не устанавливает крайний срок, в течение которого суд первой инстанции должен передать апелляционную или кассационную жалобу и материалы дела в суд апелляционной или кассационной инстанции, Приказ Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации № 36 от 29 апреля 2003 года требует, чтобы, по истечении трехдневного срока для обжалования, суд первой инстанции передавал дело в вышестояшую инстанцшо. Получив материалы дела, суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе не позднее чем через 3 суток со дня ее поступления (часть 11 статьи 108).

37. Глава 16 («Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство») предусматривает судебный контроль за решениями и действиями или
бездействием следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства (часть 1 статьи 125). Компетентным судом является суд, обладающий территориальной юрисдикцией в отношении места производства предварительного расследования (там же).

38. Глава 54 [УПК РФ] («Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора») регламентирует порядок выдачи. При получении требования о выдаче, к которому не прилагается постановление о задержании, вынесенное судом иностранного государства, прокурор должен решить вопрос о необходимости избрания меры пресечения лицу, в отношении которого поступило требование о выдаче. Такая мера должна применяться в соответствии с установленным порядком (часть 1 статьи 466 УПК РФ). Если к запросу о выдаче лица прилагается
решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу «без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации» (часть 2 статьи 466).

4. Соответствующая судебная практика Конституционного Суда и Верховного Суда Российской Федерации

39. 4 апреля 2006 года Конституционный Суд рассмотрел жалобу Н., утверждавшего, что отсутствие ограничений срока содержания под стражей в ожидании выдачи несовместимо с конституционными гарантиями против произвольного помещения под стражу. В своем определении № 101-0 от того же дня Конституционный Суд признал жалобу неприемлемой. По мнению Конституционного Суда, отсутствие определенных правил по вопросам заключения под стражу в части 1 статьи 466 не создает несовместимой с Конституцией правовой лакуны. Пункт 1 статьи 8 Минской конвенции прямо предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны, то есть, в отношении Российской Федерации, порядок, который установлен УПК РФ. Эта процедура охватывает, в частности, часть 1 статьи 466 Кодекса и нормативы, сформулированные в главе 13 («Меры пресечения»), которые, в силу их общего характера и положения в части I Кодекса («Общие положения»), являются применимыми ко всем стадиям и формам уголовного судопроизводства, включая изучение требований о выдаче. Соответственно, часть 1 статьи 466 УПК РФ не позволяет властям применять меру пресечения в виде содержания под стражей без соблюдения процедуры либо с превышением предельных сроков, установленных в УПК РФ. Конституционный Суд также отказал в рассмотрении части 2 статьи 466, придя к выводу, что она неприменима в деле Н.

40. 1 марта 2007 года Конституционный Суд, в определении № 333- 0-Р, постановил, что статьи 61 и 62 Минской конвенции, регулирующие вопрос заключения под стражу в ожидании требования о выдаче, не определяют для органа или должностного лица, в чьей компетенции находится вынесение постановления о таком заключении под стражу, определенной процедуры или каких-либо сроков. Согласно статье 8 Минской конвенции, применимый порядок и сроки определяются в соответствии с законодательством запрашиваемого государства.

41. Конституционный Суд далее напомнил о своей устоявшейся практике, согласно которой пределы конституционного права на свободу и личную неприкосновенность являются такими же для
иностранных граждан и лиц без гражданства, как и для граждан Российской Федерации. Иностранный гражданин или лицо без гражданства не могут быть задержаны в России более чем на 48 часов без постановления суда. Это конституционное требование служит гарантией запщты не только от избыточной продолжительности срока задержания сверх 48 часов, но и от произвольного содержания под стражей, поскольку требует от суда оценки законности и обоснованности задержания. Конституционный Суд указал, что часть 1 статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса во взаимосвязи с положениями Минской конвенции не может быть истолкована как допускающая возможность задержания лица на основании требования о его выдаче на срок свыше 48 часов без решения, вьшесенного судом Российской Федерации, Мера пресечения в виде заключения под стражу может быть избрана только в соответствии с порядком и на сроки, определенные в главе 13 УПК РФ.

42. 19 марта 2009 года Конституционный Суд, определением № 3 83-0-0, отклонил как неприемлемое ходатайство о проверке конституционности части 2 статьи 466 УПК РФ, указав, что данное
положение «не устанавливает сроки содержания под стражей и не определяет основания и порядок избрания меры пресечения, оно лишь закрепляет правомочие прокурора на исполнение уже состоявшегося решения компетентного судебного органа иностранного государства о заключении под стражу лица, обвиняемого в совершении преступления. Таким образом, оспариваемая норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные права [заявителя]».

43. 10 февраля 2009 года Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес постановление № 1, имевшее целью разъяснение порядка применения статьи 125 УПК РФ. В нем указьшалось, что в порядке статьи 125 УПК РФ могут быть обжалованы действия или бездействие органов уголовного преследования, в том числе решение прокурора о применении меры пресечения в виде домашнего ареста или заключения под стражу лица для обеспечения его возможной выдачи по запросу иностранного государства. Пленум в особенности подчеркнул, что при признании конкретного решения, действия или бездействия правоохранительного органа незаконным или необоснованным, судья не вправе отменять оспариваемое решение или обязывать ответственное должностное лицо отменять его или предпринимать конкретные действия, но может дать ему или ей указание об устранении отмеченных упущений. Если указания суда не выполняются соответствующим органом, заинтересованная сторона вправе обратиться с жалобой в суд, а последний вправе вынести частное определение, обращающее внимание должностных лиц на сложившуюся ситуацию.

44. 29 октября 2009 года Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес постановление № 22, в котором указывалось, что, согласно части 1 статьи 466 УПК РФ, применение заключения под стражу к лицу, в отношении которого решается вопрос о его выдаче, допускается лишь по судебному постановлению, если не представлено решение судебного органа этого государства об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу. Постановление о заключении лица под стражу в подобной ситуации выносится в порядке, предусмотренном статьей 108 УПК РФ, на основании ходатайства прокурора о заключении данного лица под стражу. Принимая решение о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, суду надлежит проверить фактические и правовые основания для избрания такой меры пресечения. Если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу, то прокурор вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения (часть 2 статьи 466 УПК РФ) на срок, не превышающий 2 месяца. Решение прокурора может быть обжаловано в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ. Продлевая срок содержания под стражей в отношении такого лица, суду необходимо руководствоваться положениями статьи 109 УПК РФ.

45, В своем недавнем постановлении №11 от 14 июня 2012 года Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал, что заключение под стражу лица, выдача которого требуется, возможно до получения требования о выдаче исключительно в случаях, определенных международными соглашениями, участником которых является Российская Федерация, например статьей 61 Минской
конвенции. В таком случае постановление о заключении под стражу и продлении срока содержания под стражей выносится российским судом в порядке, и в сроки, определенные в статьях 108 и 109 УПК РФ. В постановлении должен быть указан срок, на который лицо помещается под стражу или на который продлевается содержание его под стражей, а также дата его окончания. В случае отсутствия требования о выдаче в течение месяца — или сорока дней, если запрашивающая сторона является участником Минской конвенции, — лицо, чья выдача запрашивалась, подлежит незамедлительному освобождению.

B. Международные доклады по Республике Беларусь

46. Информацию о соответствующих докладах о ситуации в Республике Беларусь см. в постановлении по делу «Пузан против Украины» {Puzan v. Ukraine) (жалоба № 51243/08, пункты 20-24, от
18 февраля 2010 года) и постановление по делу «Кожаев против России» {Kozhayev v. Russia) (жалоба № 60045/10, пункты 55-60, от 5 июня 2012 года).

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 3 И 13 КОНВЕНЦИИ

47. Заявитель жаловался, что в случае выдачи в Республику Беларусь он будет подвергнут риску жестокого обращения в нарушение требований статьи 3 Конвенции и что он был лишен эффективных средств правовой защиты в отношении своих жалоб. Статьи 3 и 13 гласят:

Статья 3

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

Статья 13

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

А. Доводы сторон

48. Власти утверждали, что заявитель не привел доводов в обоснование своих утверждений об угрозе жестокого обращения в случае выдачи. Республика Беларусь является участницей ряда
международных договоров по правам человека, и ее законодательство, в том числе ее Конституция и Уголовно-процессуальный кодекс, запрещает пытки. При вынесении решения о выдаче заявителя российские суды приняли во внимание предоставленные белорусскими властями заверения. Кроме того, власти предоставили гарантии того, что уголовное преследование заявителя не носило политический характер, что его не подвергнут пыткам и что он будет привлечен к уголовной ответственности только за те преступления, в Отношении которых российские власти санкционировали его выдачу. Власти также отметили, что за весь период сотрудничества с властями Республики Беларусь в вопросах выдачи ни разу не имела места ситуация, когда они действовали бы в нарушение своих заверений.

49. Власти далее утверждали, что внутригосударственные органы тщательно изучили утверждения заявителя об угрозе жестокого обращения в ходе разбирательства в отношении выдачи как на стадии предварительного следствия, так и на стадии рассмотрения дела судом. Основываясь на справке, выданной Федеральной службой безопасности, они также подчеркивали, что не имелось информации о том, что заявитель мог подвергаться политическому преследованию в Республике Беларусь. Власти пришли к заключению, что ему были доступны эффективные средства правовой зашдты в отношении его жалоб по статье 3.

50. Со ссылкой на постановления Европейского Суда, в которых цитировались доклады международных неправительственных организаций о ситуации в Республике Беларусь (см., в частности,
постановление от 10 декабря 2009 года по делу «Коктыш против Украины» (Koktysh v. Ukraine), жалоба № 43707/07, а также постановление от 20 мая 2010 года по делу «Камышев против Украины» (Kamyshev v. Ukraine), жалоба № 3990/06), заявитель утверждал, что ситуация с соблюдением прав человека в Республике Беларусь вызывала обеспокоенность, пытки заключенных не являлись исключительным явлением, а условия в белорусских следственных изоляторах были ненадлежащими. Он также подчеркивал, что возобновление расследования по уголовному делу в его отношении в попытке доказать его причастность к якобы совершенным в 2000 и 2001 гг. преступлениям носило сугубо политический характер. Заявитель настаивал, что установленный законом срок давности по этим преступлениям истек в феврале 2011 года. Он утверждал, что белорусские власти пытаются наказать его за его политические воззрения и участие в мирных демонстрациях, организованных оппозиционной партией. Он заявил, что его несколько раз задерживали сотрудники белорусской милиции и заставляли часами стоять на коленях на каменном полу отделения милиции. Заявитель также отметил, что 14 мая 2012 года УФМС вынесла решение о предоставлении ему временного убежища. Соответственно, подобное решение представляло собой автоматическое признание российскими властями, что угроза жестокого обращения с ним в случае выдачи в Республику Беларусь действительно имела место.

51. Наконец, заявитель считал, что в его распоряжении не имелось эффективных средств правовой защиты в отношении жалоб по статье 3, поскольку российские суды не произвели надлежащую
оценку угрозы жестокого обращения, а вместо этого в значительной степени основывались на заверениях, предоставленных запрашивающей стороной, не проверив их надежность.

B. Оценка Суда

1. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд отмечает, что постановление о выдаче заявителя остается в силе, и, следовательно, считает, что заявитель все еще подвергается риску выдачи в связи с производством по
уголовному делу, ведущимся в его отношении в Беларуси. Он также отмечает, что 14 мая 2012 года заявителю было предоставлено временное убежище в России сроком на один год (см. пункт 28 выше). В то же время, Европейский Суд отмечает, что стороны не утверждали, что подобная мера оказывала влияние на статус его как жертвы нарушения прав, поскольку постановление о выдаче, являющееся первопричиной его жалобы, все еще подлежит исполнению. Он, следовательно, считает, что заявитель не утратил статуса жертвы нарушения прав в результате предполагаемого нарушения требований статьи 3 Конвенции,

53. Европейский Суд далее отмечает, что жалобы по статьям 3 и 13 не являются явно необоснованными по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо иным основаниям. Следовательно, они должны быть признаны приемлемыми.

2. Существо жалобы

(а) Статья 3

(i) Общие принципы

54. Европейский Суд напоминает, что выдача Договаривающимся государством может привести к возникновению вопроса в соответствии со статьей 3 Конвенции и, следовательно, повлечь за собой ответственность этого государства в соответствии с Конвенцией, если были продемонстрированы серьезные основания полагать, что заинтересованное лицо в случае его выдачи столкнется с реальной угрозой подвергнуться в запрашивающем государстве обращению, противоречащему статье 3 Конвенции. Возникновение такой ответственности неизбежно влечет оценку ситуации в запрашивающей стране как противоречащей стандартам статьи 3 Конвенции. Тем не менее, вопросы принятия решения об ответственности запрашивающего государства или установления такой ответственности на основании международного права в целом, Конвенции или иным образом не рассматриваются. В той степени, в которой затрагивается вопрос об ответственности по Конвенции, она является ответственностью выдающей Договаривающейся Стороны, наступающей по причине совершения ею действий, прямым последствием которых является то, что лицо подвергается запрещенному жестокому обращению (см. постановление Большой Палаты по делу «Маматкулов и Аскаров против Турщи» (Mamatkulov and Askarov v. Turkey)^ жалобы №№ 46827/99 и 46951/99, пункт 67, ECHR 2005-1, и постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 года по делу «Серинг против Соединенного Королевства» {Soering v. the United Kingdom), пункт 91, Series A№ 161).

55. При решении вопроса о доказанности наличия реального риска для заявителя подвергнуться в случае выдачи обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд рассмотрит этот вопрос в свете всех материалов, представленных ему сторонами, или, при необходимости, полученных им по собственной инициатив iproprio motu) (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Саади против Италии» (Saadi v. Italy), жалоба № 37201/06, пункт 128, ECHR 2008). Поскольку характер ответственности Договаривающихся государств в рамках статьи 3 Конвенции в делах данного вида обусловлен деянием, подвергающим лицо угрозе жестокого обращения, наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом тех фактов, которые были известны или должны были быть известны Договаривающемуся Государству на момент выдачи (см. постановление Европейского Суда от 20 марта 1991 года по делу «Крус Варас и другие против Швеции» {Cruz Varas and Others v. Sweden), пункты 75-76, Series A №201, и постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 года по делу «Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства» (Vilvarajah and Others v. the United Kingdom), пункт 107, Series A № 215). Однако если заявитель не был выдан или выслан в период рассмотрения дела Судом, то именно период рассмотрения дела Судом будет считаться периодом, подлежащим рассмотрению (см. постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 года по делу «Чахал против Соединенного Королевства» {Chahal v. the United Kingdom), пункты 85-86, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека 1996-V).

56. Для того чтобы определить, существовала ли на момент выдачи угроза жестокого обращения. Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия выдачи заявителя в запрашивающее государство, учитывая общую ситуацию в указанном государстве и его личные обстоятельства (см. вышеуказанное постановление Европейского Суда по делу «Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства» {Vilvarajah and Others v. the United Kingdom), пункт 108 in fine). Именно заявитель должен представить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что, если обжалуемая мера будет применена, он столкнется с реальной угрозой обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 года по делу «Н. против Финляндии» {N. v. Finland), жалоба № 38885/02, пункт 167). Если же такие доказательства приведены, то Власти будут обязаны рассеять любые сомнения на этот счет (см. постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 года по делу «Рябикин против России» {Ryabikin v. Russia), жалоба № 8320/04, пункт 112).

57. Что касается общей обстановки в конкретной стране, Европейский Суд полагает, что он может вполне положиться на сведения, содержащиеся в недавних докладах независимых международных правозащитных организаций, или правительственные источники (см., например, постановление Европейского Суда от 26 апреля 2005 года по делу «Мюслим против Турции» {Muslim v. Turkey), жалоба № 53566/99, пункт 67, а также решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 года по вопросу приемлемости жалобы «Алъ- Моайад против Германии» {А1 Moayad v. Germany), жалоба № 35865/03, пункты 65-66).

58. В то же время одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в принимающем государстве сама по себе не влечет нарушения статьи 3 Конвенции (см, упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства» (Vilvarajah and Others v. the United Kingdom), пункт 111, a также решение Европейского Суда от 31 мая 2001 года по делу «Катани и другие против Германии» {Katani and Others v. Germany), жалоба № 67679/01). Если доступные Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по конкретному делу должны подтверждаться иными доказательствами (см. вышеуказанное постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Маматкулов и Аскаров против Турции» (Mamatkulov and Askarov v. Turkey) , пункт 73).

59. В то же время, согласно статье 19 Конвенции, обязанность Суда состоит в том, чтобы гарантировать обеспечение соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися
Сторонами по Конвенции. Что касается высылки или выдачи, Суд повторяет, что в тех случаях, когда заявитель приводит аргументированные доводы, вследствие которых возникают сомнения
в точности информации, на которую ссылается государство-ответчик. Суд должен убедиться, что оценка, произведенная органами государства-участника Конвенции, является надлежащей и в
достаточной степени подтверждается как внутригосударственными материалами, так и материалами, полученными из иных надежных источников (см. постановление Европейского Суда от 11 января 2007 года но делу «Солах Ших против Нидерландов» (Saiah Sheekh V. the Netherlands), жалоба № 1948/04, пункт 136).

60. При оценке таких материалов необходимо принимать во внимание их источник, в особенности его независимость, надежность и объективность. В отношении докладов важными факторами являются, авторитет и репутация автора, серьезность расследования, посредством которого был собран материал для доклада, логичность представленных в докладе выводов и их подкрепленность другими источниками (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Саади против Италии» (Saadi v. Italy), жалоба № 37201/06, пункт 143, ECHR 2008). Также необходимо учитывать, находится ли автор в рассматриваемой стране, и каковы его возможности для сбора материала. В этом отношении Суд замечает, что государства (государство-ответчик по конкретному делу или любое другое Договаривающееся или не-Договаривающееся государство), посредством своих дипломатических миссий и возможностей для сбора информации, зачастую могут предоставлять материал, имеющий большую ценность для оценки дела Судом. Суд считает, что точно такое же внимание должно уделяться, а fortiori. службам Организации Объединешшж Наций, особенно с учетом наличия у них прямого доступа к органам власти принимающего государства, а также их способности производить проверки на местах
и оценку с использованием таких методов, которые могут быть не доступны государствам и неправительственным организациям (см. постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 года по делу «N.A. против Соединенного Королевства» {NA. v. the United Kingdom), жалоба № 25904/07, пункт 121).

61. Хотя Суд признает, что многие доклады по самому своему характеру представляют собой общие оценки, большее значение обязательно должно придаваться тем докладам, в которых изучается ситуация в области соблюдения прав человека в принимающем государстве, и напрямую рассматриваются основания для предполагаемой реальной опасности жестокого обращения в деле,
находящемся на рассмотрении Суда. В конечном счете. Суд производит собственную оценку ситуации в области соблюдения прав человека в принимающем государстве только для того, чтобы определить, будет ли допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции, если заявитель по рассматриваемому им делу будет выслан в данное государство. Поэтому значение, придаваемое
независимым оценкам, неизбежно должно зависеть от степени, в которой эти оценки сформулированы в выражениях, сходных с формулировками статьи 3 (там же, пункт 122).

(ii) Применение данных принципов к настоящему делу

62. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела. Суд рассмотрит вопрос о том, влекут ли предсказуемые последствия выдачи заявителя нарушение статьи 3 Конвенции, Поскольку заявитель до сих пор не выдан Беларуси по причине назначения Судом временной меры в рамках правила 39 Регламента Суда, датой оценки степени опасности подвергнуться жестокому обращению является дата рассмотрения дела Судом.

63. Суд отмечает, что большинство докладов, на которые ссылается заявитель, не являются недавними и касаются, в частности, ситуации в Беларуси в контексте президентских выборов 2010 года (см. пункт 50 вьппе). При этом Суд также отмечает, что в ряде других, опубликованных международных докладов говорится о серьезной озабоченности по поводу ситуации в области соблюдения прав человека в этой стране (см. пункт 46 выше).

64. Прежде всего. Суд отмечает, что местные органы власти и Власти Российской Федерации отклонили утверждения о предполагаемой опасности жестокого обращения и положились на
заверения белорусских властей о том, что заявитель будет привлечен к ответственности только за те преступления, которые указаны в запросе 0 выдаче, и не будет подвергнут пыткам или жестокому обращению и преследованиям по политическим мотивам (см. пункты 18, 20, 21 и 48 выше). В этой связи Суд напоминает, что дипломатические заверения сами по себе не являются достаточными для обеспечения надлежащей защиты от опасности жестокого обращения, и что следует обязательство рассмотреть вопрос о том, обеспечивают ли они на практике достаточную гарантию того, что заявитель будет защищен от любой такой опасности (см. постановление Европейского Суда от 17 января 2012 года по делу «Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства» (Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom), жалоба № 8139/09, пункт 187).

65. В деле «Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства» {Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom) Суд представил обширный список критериев, которые должны использоваться для оценки качества заверения в конкретных обстоятельствах дела, в том числе, среди прочего, оценка того, имеет ли оно общие или конкретные формулировки, а также может ли его соблюдение запрашивающим государством быть проверено при помощи дипломатических или иных механизмов мониторинга, например, путем предоставления заявителю беспрепятственного доступа к его адвокату (см. там же, пункт 189). В данном случае Суд склонен считать, что заверения белорусских властей преимущественно имели общий характер (сравн. с постановлением Европейского Суда от 1 апреля 2010 года по делу «Клейн против России» {Klein v. Russia), жалоба № 24268/08, пункт 55). Кроме того, Власти Российской Федерации не указали, существовали ли какие-либо конкретные механизмы, будь то дипломатические или мониторинговые, при помощи которых можно было бы объективно проверить соблюдение этих гарантий (см., в противоположность этому, упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства» {Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom), пункты 199 и 203-04). Их неопределенное указание на то, что в ходе предыдущего сотрудничества с белорусскими властями в подобных вопросах они не сталкивались с какими-либо проблемами (см. пункт 48 выше), не является достаточным для того, чтобы Суд смог развеять сомнения в отношении этих заверений. Резюмируя, Суд не готов придавать какой-либо особый вес этим заявлениям в настоящем деле (см. постановление Европейского Суда от 5 июня 2012 года по делу «Кожаев против России» (Kozhayev v. Russia), жалоба № 60045/10, пункт 84).

66. Как Европейский Суд уже указывал выше, ссылка на общую проблему с соблюдением прав человека в той или иной стране не может сама по себе служить основанием для отказа в выдаче. Суд переходит к изучению конкретных утверждений заявителя с целью выяснить, представил ли он достаточные доказательства, способные подтвердить, что в случае высылки он подвергнется реальной опасности жестокого обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции.

67. Суть доводов заявителя в этом отношении заключается в том, что, с учетом его предыдущих связей с членами оппозиционных партий, его участия в митингах и демонстрациях, организованньж оппозицией, и его членства в Белорусской социал-демократической партии, он, вероятнее всего, является жертвой политических преследований, что неизбежно приведет к его пыткам в случае возвращения в Беларусь. В поддержку своих утверждений об опасности подвергнуться жестокому обращению заявитель описал предыдущий «опыт общения» с милицией до его переезда в Россию. Он настаивал на том, что возобновление уголовного дела в его отношении, несмотря на то, что установленный законом срок давности привлечения к ответственности истек в феврале 2011 года, являлось политически мотивированным актом со стороны белорусских властей.

68. Принимая во внимание решения российских судов в ходе процедуры выдачи, а также имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд полагает, что утверждение заявителя о
том, что он является жертвой политического преследования в Беларуси, является необоснованным. Суд отмечает, что заявитель объявлен в розыск белорусскими властями по обвинениям в
похищении, грабеже и вымогательстве, которые, несмотря на их тяжесть, являются обычными преступлениями. Решения белорусских властей, содержащие описание обстоятельств совершения
преступлений и подозрений в отношении заявителя, являются подробными и обоснованными. Кроме того, нет никаких оснований сомневаться в выводе российских судов о том, что установленный законом срок исковой давности для уголовного преследования за совершение этих преступлений не истек,

69. В своих замечаниях, представленных национальным органам и Европейскому Суду, заявитель ссылался на копию «Удостоверения свободного гражданина», якобы подтверждавшего его членство в Белорусской социал-демократической партии, и, следовательно, его утверждение о существовании опасности подвергнуться жестокому обращению. Суд, однако, не убежден в подлинности или доказательной ценности этого свидетельства, учитывая, что на нем не содержится штампа или подписи полномочного органа партии. Эти же сомнения были высказаны российскими судами. Сомнения Суда также усиливаются в связи со следующим соображением: помимо расплывчатого заявления о том, что он принимал участие в политической деятельности оппозиционных партий в Беларуси в период с 1998 по 2000 год и снова в 2010 году, заявитель не представил никакой дополнительной информации по этому поводу. такой как подробностей по поводу его политической деятельности, дат и мест оппозиционных митингов, шествий и демонстраций, дат посещения Беларуси для участия в политической жизни страны, характера его предполагаемой денежной помощи, а также любой другой соответствующей информации, способной подтвердить его утверждения о том, что он был активным членом оппозиционного
движения (см., напротив, постановление Европейского Суда от 2 сентября 2010 года по делу «Y.P. и L.P. против Франции» (YP. and L.P. V. France), жалоба № 32476/06, пункты 10-13) В этом же ключе, доводы заявителя о том, что он уже становился жертвой жестокого обращения во время предыдущих «опытов общения» с белорусской милицией, ничем не подтверждаются. Здесь он также не представил никакого описания предполагаемых событий, за исключением техники пыток, якобы примененной в его отношении сотрудниками милиции. По мнению Суда, отсутствие такой информации делает доводы заявителя недостоверными. Этот вывод остается неизменным и в свете того факта, что 14 мая 2012 года ФМС России предоставила заявителю временное убежище. Суд не убежден доводом заявителя о том, что оспариваемое решение можно рассматривать как свидетельствующее о наличии опасности подвергнуться обращению, запрещенному
статьей 3 Конвенции. Он рассматривает решение от 14 мая 2012 года лишь как попытку российских властей предоставить заявителю законные основания для дальнейшего пребывания в Российской Федерации на период разбирательства в Европейском Суде.

70. Кроме того. Суд не упускает из вида тот факт, что заявитель не утверждал, что его осуждение в 2001 году, информация о котором была предоставлена Властями Российской Федерации, имело какую- либо связь с его предполагаемой политической деятельностью или было связано с любыми обстоятельствами, которые обосновывали бы серьезную опасность подвергнуться жестокому обращению или несправедливому судебному разбирательству в будущем (аналогичные рассуждения см. в упоминавшемся выше постановлении Европейского Суда по делу Кожаева (Kozhayev), пункт 90). В связи с этим, Суд также не может не отметить важные расхождения в заявлениях заявителя о дате его переезда в Россию. В частности, заявитель утверждал, что он вместе с семьей переехал в Россию в 2000 году, в то время как официальные документы белорусских властей, правдивость которых заявитель комментировать не стал, свидетельствуют о том, что он был осужден в Беларуси в сентябре 2001 года и освобожден от отбывания наказания только 16 августа 2002 года в результате применения акта об амнистии.

71. Наконец, Суд отмечает отсутствие доказательств, подтверждающих тот факт, что в прошлом члены семьи заявителя подвергались преследованию или жестокому обращению в Белоруссии. В настоящем деле из предполагаемой задержки в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя по факту преступлений, совершенных в 2000 и в 2001 годах, не следует делать никаких выводов, выходящих за рамки простого предположения (там же, пункт 91).

72. Наконец, утверждение заявителя о том, что в Беларуси любое задержанное лицо, подозреваемое в совершении преступления, рискует подвергнуться жестокому обращению, носит слишком общий характер. Рассмотрев имеющиеся материалы и доводы сторон. Европейский Суд считает, что не были приведены основания, подтверждающие, что ситуация с соблюдением прав человека в Беларуси требует полного запрета на осуществление выдачи в данную страну, например, в связи с возможностью жестокого обращения с задержанными и содержащимися под стражей (аналогичный подход см. в решении Европейского Суда от 11 мая 20.04 года по делу «Бардовский против России» {Bordovskiy v. Russia), жалоба № 49491/99, а также, в числе недавних прецедентов, в вышеуказанных постановлениях Европейского Суда по делам Пузана (Puzan), пункт 34; Камышева (Kamyshev), пункт 44; а также постановление Европейского Суда от 3 июня 2010 года по делу «Галеев против России» (Galeyev v. Russia), жалоба № 19316/09, пункт 55).

73. С учетом вьппеизложенных соображений. Европейский Суд не может прийти к выводу о том, что заявитель сослался на какие-либо личные обстоятельства, подтверждающие его опасения относительно жестокого обращения, или что он привел серьезные основания полагать, что в случае его выдачи запрашивающему государству он столкнется с реальной опасностью обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Соответственно, Суд заключает, что выдача заявителя Беларуси не будет являться нарушением требований статьи 3 Конвенции.

(b) Статья 13 Конвенции

74. Учитывая вышеизложенное, Суд не усматривает необходимости в отдельном рассмотрении жалобы заявителя по статье 13 Конвенции, которая по сути касается тех же доводов, которые были рассмотрены в соответствии со статьей 3 Конвенции.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

75. Заявитель жаловался на то, что его содержание под стражей с 16 мая 2011 года по 16 мая 2012 года в ожидании выдачи было незаконным. Он ссылался на пункт 1 статьи 5 Конвенции,
соответствующая часть которого гласит:

«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: ...

(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче».

А. Доводы сторон

76. Власти настаивали на том, что весь период содержания заявителя под стражей в ожидании выдачи был законным, и что положения национального законодательства, регулирующие содержание под стражей в ожидании выдачи, были в достаточной степени доступными и понятными. Содержание заявителя под стражей основывалось на постановлениях о заключении под стражу и о его продлении, выносившихся компетентными судами. Власти также утверждали, что, в соответствии с постановлениями Конституционного Суда и Верховного Суда Российской Федерации, положения главы 13 УПК РФ были полностью применимы к лицам, содержащимся под стражей с целью выдаче в соответствии со статьей 466 УПК РФ. Содержание заявителя под стражей было санкционировано и неоднократно продлевалось в соответствии с положениями главы 13 УПК РФ. Национальные суды ссылались на эти положения в своих постановлениях. По истечении санкционированного срока содержания под стражей, который не превысил восемнадцатимесячный срок, допускаемый российским законодательством, заявитель был освобожден. Таким образом, применимые положения законодательства позволяли ему оценить продолжительность срока содержания под стражем.

77. Власти также утверждали, что заявитель имел возможность оспорить законность содержания его под стражей в российских судах. Тот факт, что суды вышестоящих инстанций не выносили решений в его пользу, не свидетельствует о том, что сама процедура была неэффективной. Национальные органы власти провели процедуру выдачи с должной тщательностью, а содержание заявителя под стражей в ожидании выдачи не было чрезмерно длительным.

78. Заявитель утверждал, что положения национального законодательства, регулирующие его содержание под стражей, были неясными, а его длительность — непредсказуемой. Он утверждал, что его содержание под стражей не было необходимым и могло быть изменено на более мягкую меру пресечения. Оно вышло за рамки того, что предусматривается национальным законодательством. Учитывая наличие крепких семейных связей в России, поскольку именно там проживала его семья, заявитель не имел намерения скрыться. Он также подчеркнул, что до санкционирования его помещения под стражу, российские суды должны были сначала изучить ситуация с соблюдением прав человека в Беларуси. Тем не менее, они не проанализировали его конкретные обстоятельства, связанные с ситуацией в Беларуси, и сразу же санкционировали его заключение под стражу, не уравновесив его право на свободу и свои межгосударственные обязательства

B. Оценка Суда

1. Приемлемость жалобы

79. Суд полагает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

2 Существо жалобы

(а) Общие принципы

80. Европейский Суд отмечает, что стороны сходятся во мнении о том, что заявитель был заключен под стражу с целью его экстрадиции из России в Беларусь, По этой причине подпункт «Г» пункта 1 статьи 5 Конвенции применим к настоящему делу. Суд отмечает, что данное положение не требует, чтобы содержание под стражей лица, в отношении которого предпринимаются действия с целью его выдачи, считалось объективно необходимым, к примеру, для предотвращения совершения этим лицом преступления или побега. В этой связи, подпункт «f» пункта 1 статьи 5 предусматривает другой уровень защиты в отличие от подпункта «с» пункта 1 статьи 5: все, что требуется в соответствии с подпунктом «£», это чтобы предпринимались «меры по его высылке или выдаче». Следовательно, в целях подпункта «f» пункта 1 статьи 5 является несущественным, может ли первоначальное постановление о выдаче быть обосновано в соответствии с национальным законодательством или Конвенцией (см. постановление Европейского Суда по делу «Чонка против Бельгии» {Сопка V. Belgium), жалоба № 51564/99, пункт 38, ECHR 2002-1, и
упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу Чахала (Chahal)^ пункт 112).

81. Европейский Суд однако напоминает, что рассмотрение вопроса о том, являлось ли содержание заявителя под стражей «законным» для целей подпункта «f» пункта 1 статьи 5 Конвенции,
является его задачей, при этом особое внимание уделяется гарантиям. Предусмотренным национальной правовой системой. В тех случаях, когда возникает вопрос о «законности» заключения под стражу, включая вопрос о соблюдении «порядка, установленного законом». Конвенция отсылает, главным образом, к национальному законодательству и закрепляет обязанность по соблюдению его материально-правовых и процессуальных норм. При этом она также требует, чтобы любое лишение свободы соответствовало требованиям статьи 5, а именно требованию о защите от произвола (см. постановление Европейского Суда от 25 июня 1996 года по делу «Амуюр против Франции» {Атииг v. France), пункт 50, Сборник постановлений и решений 1996-Ш, и постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 года по делу «Насруллоее против России» {Nasrulloyev v. Russia), жалоба № 656/06, пункт 70).

82. По этой причине Европейский Суд должен установить, соответствует ли само внутригосударственное право Конвенции, включая изложенные или подразумеваемые в ней принципы.
Касательно данного вопроса. Суд акцентирует внимание, что в случаях лишения свободы особенно важно соблюдение принципа юридической определенности. Провозглашая, что любое лишение свободы должно осуществляться «в порядке, установленном законом», пункт 1 статьи 5 отсылает не только к национальному законодательству; равно как и выражения «в соответствии с законом» и «предусмотрено законом», содержащиеся во вторых пунктах статей 8-11, он также относится к «качеству закона», требуя, чтобы такой закон соответствовал концепции верховенства права, заложенной во всех статьях Конвенции «Качество закона» в этом смысле означает, что если национальное законодательство разрешает лишение свободы, такое законодательство должно быть достаточно доступным, точным и предсказуемым в применении с целью избежать риска произвола (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 года по
делу Насруллоева (Nasrulloyev), пункт 71, а также содержащиеся в нем ссылки).

83. Наконец, Европейский Суд напоминает, что лишение свободы в соответствии с подпунктом «f» пункта 1 статьи 5 является приемлемым только в ходе осуществления процедуры выдачи. Если такая процедура ведется не с должной тщательностью, содержание под стражей перестает соответствовать требованиям подпункта «f» пункта 1 статьи 5 (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Саади против Соединенного Королевства» {Saadi v. the United Kingdom), жалоба № 13229/03, пункты 72-74, ECHR 2008).

(b) Применение вышеуказанных принципов к данному делу

(i) Законность содержания заявителя под стражей

84. Перед тем как начать рассмотрение конкретных доводов заявителя по настоящему делу. Суд отмечает, что в отличие от некоторых предыдущих дел против России, касающихся содержания под стражей с целью выдачи (см., среди многих других прецедентов, постановление от 17 декабря 2009 года по делу «Джураев против России» (Dzhurayev v. Russia), жалоба № 38124/07, пункт 68),
содержание заявителя под стражей было санкционировано российским судом, а не зарубежным судом или несудебным органом (см. пункт 17 выше). Кроме того. Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей регулярно продлевалось компетентным судом, в соответствии со сроками, установленными в статье 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которая была применима в контексте дел о выдворении после вынесения Пленумом Верховного Суда постановления № 22 (см. пункт 44 выше). Преступления, в совершении которых заявитель обвинялся в Беларуси, считались «тяжкими» в соответствии с российским законодательством; на этом основании его срок содержания под стражей был продлен до двенадцати месяцев, в
соответствии с частью 3 статьи 109 УПК РФ (см. пункт 35 выше), а после истечения этого срока он был освобожден (см. пункт 25 выше). Законность этого содержания под стражей неоднократно пересматривалась и подтверждалась судом кассационной инстанции.

85. Жалобы заявителя на недостатки при проверке законности содержания под стражей кассационным судом будут рассмотрены Судом ниже, в рамках пункта 4 статьи 5.

86. Кроме того. Суд считает, что заявитель не выдвинул ни в Европейском Суде, ни в национальных судах сколько-нибудь серьезных доводов, которые могли бы побудить его считать, что содержание его под стражей в течение всего периода противоречило требованиям пункта 1 статьи 5 Конвенции. Суд также не находит, что национальные суды действовали недобросовестно, что они пренебрегли корректным применением соответствующего законодательства или что содержание заявителя под стражей в рассматриваемый период времени являлось незаконным или
произвольным (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу Кожаева (Kozhayev), пункт 107-08; постановление Европейского Суда от 5 июня 2012 года по делу «Ходжамбердиев против России» {Khodzhamberdiyev v. Russia), жалоба № 64809/10, пункт 94; упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу Шакурова (Shakurov), пункт 160; и постановление Европейского Суда от 3 июля 2012 года по делу «Рустамов против России» (Rustamov v. Russia), жалоба № 11209/10, пункт 154).

87. Следовательно, не было допущено нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении законности содержания заявителя под стражей.

(ii) предполагаемое отсутствие должного усердия со стороны властей, при проведении процедуры выдачи

88. Суд напоминает, что обжалуемый период продолжался двенадцать месяцев. Он начался 16 мая 2011 года, когда заявитель был помещен под стражу в ожидании выдачи, и завершился 16 мая
2012 года, когда он был освобожден. По причинам, изложенным ниже, Суд не считает этот период чрезмерно долгим.

89. Суд отмечает, прежде всего, что в период с 16 мая по 14 ноября 2011 года, когда жалоба заявителя на постановление о выдаче была отклонена Верховным Судом в последней инстанции (см. пункт 24 выше), осуществлялась процедура выдачи. В течение этого периода белорусскими властями были представлены запрос об экстрадиции и дипломатические заверения (см. пункт 18 выше). Генеральная прокуратура Российской Федерации вынесла постановление об экстрадиции заявителя (см. пункт 20 выше), а последний обжаловал его в российских судах двух инстанций (см. пункты 21 и 24 выше).

90. Суд далее отмечает, что, как указано выше, 14 ноября 2011 года законность постановления о выдаче была подтверждена в кассационной инстанции. Несмотря на то, что процедуры выдачи,
которые должны были проходить в государстве-ответчике, были, таким образом, завершены, заявитель оставался под стражей еще шесть месяцев, до 16 мая 2012 года. В этот период Власти Российской Федерации воздерживались от его выдачи в соответствии с временной мерой, указанной Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Отсюда возникает вопрос, продолжалась ли в период с 14 ноября 2011 года по 16 мая 2012 года процедура выдачи, способная оправдать его содержание под стражей в этот период.

91. В соответствии с устоявшейся прецедентной практикой Европейского Суда, данный последний период содержания заявителя под стражей следует отличать от более раннего периода (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Чахал против Соединенного Королевства» (Chahal), пункт 114; постановление Европейского Суда от 15 ноября 2011 года по делу
«Алъ-Ханчи против Боснии и Герцеговины» (Аl Наnchi v. Bosnia and Herzegovina), жалоба № 48205/09, пункты 49-51; и постановление Европейского Суда от 7 февраля 2012 года по делу «Аль-Хусин против Боснии и Герцеговины» {Аl Husin v. Bosnia and Herzegovina), жалоба № 3727/08, пункт 67-69). В результате применения временной меры, государство-ответчик не могло выдать заявителя Беларуси, не нарушив своих обязательств по статье 34 Конвенции. В течение этого времени процедура выдачи хотя и была временно приостановлена в соответствии с просьбой Суда, но тем не менее продолжалась с точки зрения подпункта «f» пункта 1 статьи 5 (аналогичные рассуждения см. в постановлении Европейского Суда по делу «Гебремедин [Габерамадьен] против Франции» {Gebremedhin [Gaberamadhien] V. France), № 25389/05, пункты 73 и 74, ECHR 2007-11; и упоминавшиеся выше постановления Европейского Суда по делу «Алъ Ханчи против Боснии и Герцеговины» (Аl Наnchi v. Bosnia and Herzegovina), пункт 51, и «Аль-Хусин против Боснии и Герцеговины» (Аl Husin V, Bosnia and Herzegovina), пункт 69). Суд ранее устанавливал, что тот факт, что процедуры высылки или выдачи временно приостановлены в результате применения временной меры, сам по себе не делает содержание под стражей лица незаконным, в том случае, если власти по-прежнему намереваются в дальнейшем осуществить высылку или выдачу, а также при условии, что не имеет места неоправданного затягивания содержания под стражей (см. постановление Европейского Суда от 17 января 2012 года по делу «Кесхмири против Турции (№ 2)» (Keskmiri v. Turkey (no. 2)), жалоба № 22426/10, пункт 34, и решение. Европейского Суда по делу «S.P. против Бельгии» (S.P. v. Belgium), жалоба № 12572/08, от 14 июня 2011 года).

92. Суд отмечает, что после вступления в законную силу постановления о выдаче в отношении заявителя, он оставался под стражей в течение шести месяцев. Этот период не кажется Суду
неоправданно затянутым. В этой связи Суд напоминает, что в упоминавшихся выше делах «Аль-Ханчи против Боснии и Герцеговины» (Аl Наnchi v. Bosnia and Herzegovina) и «Аль~Хусин против Боснии и Герцеговины» (Аl Husin v. Bosnia and Herzegovina) он признал соответствующим подпункту «f» пункта 1 статьи 5 сроки содержания под стражей, которые составили один год и десять
месяцев и чуть больше, чем одиннадцать месяцев соответственно, в ожидании высылки по причине угрозы для национальной безопасности, после указания Судом на временную меру. В
противоположность этому, в деле «Кесхмири против Турции (№2)» {Keskmiri v. Turkey (no. 2)) (упоминалось выше, пункт 34), заявитель по которому содержался под стражей более одного года и девяти месяцев с момента указания на временную меру и в этот период не было принято никаких мер для нахождения альтернативного способа обеспечения высылки, Суд счел такой период противоречащим гарантиям подпункта «f» пункта 1 статьи 5 Конвенции. Также немаловажно, что, как Суд установил в пункте 87 выше, содержание заявителя под стражей в этот период соответствовало процедуре и Срокам, установленным в национальном законодательстве, и что после истечения предельного срока содержания под стражей, допускаемого в соответствии с российским законодательством, заявитель был немедленно освобожден (аналогичные рассуждения см. в постановлении Европейского Суда по делу «Гебремедин [Габерамадъен] против Франции» {Gebremedhin [GaberamadhienJ V. France), пункты 74 и 75).

93. В свете вышеизложенного, Суд считает, что в настоящем деле требование тщательности было вьшолнено, а общая продолжительность содержания заявителя под стражей не была чрезмерной.

94. Соответственно, в данном отношении не было нарушения подпункта «f>> пункта 1 статьи 5 Конвенции.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 4 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

95. Наконец, заявитель, ссылаясь на пункт 4 статьи 5 Конвенции, жаловался, что его кассационные жалобы на постановления о содержании под стражей от 17 мая, 24 июня и 2 ноября 2011 года не были рассмотрены безотлагательно. Пункт 4 статьи 5 предусматривает следующее:

«4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным».

А. Доводы сторон

96. Власти признали, что национальные суды не рассматривали кассационные жалобы заявителя на заключение под стражу «безотлагательно», и что, следовательно, в деле заявителя имело место нарушение статьи пункта 4 статьи 5 Конвенции.

97. Заявитель продолжал настаивать на своей жалобе.

B. Оценка Суда

1. Приемлемость жалобы

98. Суд полагает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

99. Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции провозглашает право на безотлагательное судебное решение относительно законности содержания под стражей и его прекращения, если оно признано незаконным (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Барановский (Baranowski) против Польши» пункт 68). Пункт 4 статьи 5 не обязывает Договаривающиеся Государства устанавливать второй уровень юрисдикции для рассмотрения вопроса о законности содержания под стражей. Однако если национальное законодательство предполагает возможность кассационного обжалования, кассационная инстанция также должна выполнять требования пункта 4 статьи 5 Конвенции, к примеру, в отношении безотлагательности рассмотрения кассационных жалоб. Соответственно, для того, чтобы определить, было ли выполнено требование о «безотлагательности» вынесения решения, необходимо проведение общей оценки там, где разбирательства проводились в судах нескольких инстанций (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда от 9 июля 2009 года по делу «Моорен против Германии» (Моогеn v. Germany) , жалоба № 11364/03, пункт 106). В то же время, стандарт «безотлагательности» является менее строгим, когда речь идет о разбирательстве в суде второй инстанции (см. упоминавшееся выше постановление Европейского Суда по делу «Лебедев против России», пункт 96, а также содержащиеся в нем ссылки).

100. Суд отмечает, что судебные разбирательства, в которых российские суды рассматривали жалобы заявителя на три постановления о содержания под стражей, длились от двадцати дней до месяца. В частности, для рассмотрения кассационной жалобы заявителя на постановление о заключении под стражу от 17 мая 2011 года потребовалось около двадцати дней (см. пункт 17 выше;
решение суда кассационной инстанции от 6 июня 2011 года), месяц на рассмотрение кассационной жалобы на постановление о продлении срока содержания под стражей от 24 июня 2011 года (см. пункт 19 выше; решение суда кассационной инстанции от 25 июля 2011 года), и примерно двадцать восемь дней на рассмотрение кассационной жалобы на постановление от 2 ноября 2011 года (см. пункт 23 выше; решение суда кассационной инстанции от 30 ноября 2011 года).

101. Суд отмечает, что Власти не утверждали, что заявитель вызвал задержки в трех разбирательствах, в которых рассматривалась правомерность его содержания под стражей. На самом деле. Власти признали, что национальные суды безотлагательно не рассмотрели вопросы, связанные с лишением заявителя свободы. В связи с этим. Суд отмечает, что Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации требует от суда первой инстанции передать материалы дела в вышестоящий суд по истечении трехдневного срока для обжалования постановления о заключении под стражу, и что он налагает на суд второй инстанции обязательство рассматривать кассационную жалобу на постановление о заключении под стражу в течение трех дней с момента получения материалов дела (см. пункт 36 выше). В настоящем деле российские суды не соблюли эти требования. При таких обстоятельствах Суд приходит к выводу, что рассматриваемые периоды не могут считаться совместимыми с требованием «безотлагательности», предусмотренном пунктом 4 статьи 5, в особенности с учетом того, что ответственность за их продолжительность может быть полностью возложена на власти (аналогичные соображения см. в постановлении Европейского Суда от 16 октября 2012 года по делу «Ниязов против России» {Niyazov V. Russia), жалоба № 27843/11, пункт 163, а также содержащиеся в нем ссылки).

102. Таким образом, имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕШДИИ

103. Статья 41 Конвенции предусматривает следующее:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

А. Ущерб

104. Заявитель требовал 50 ООО евро в качестве компенсации морального вреда.

105. Власти посчитали требование заявителя чрезмерным и необоснованным.

106. Суд отклонил некоторые жалобы и установил наличие нарушения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции в настоящем деле. Он признает, что заявитель понес моральный вред, который не может быть компенсирован лишь одним установлением нарушения. Суд присуждает заявителю 2000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс налог, которым может облагаться данная сумма.

B. Расходы и издержки

107. Заявитель не требовал возмещения издержек и расходов. Соответственно, Суд не считает нужным присуждать ему какую-либо сумму по данному основанию.

C. Проценты за просрочку платежа

108. Суд считает, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

V. ПРАВИЛО 39 РЕГЛАМЕНТА СУДА

109. Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее постановление не вступит в силу, пока (а) стороны не заявят, что они не будут ходатайствовать о передаче дела в Большую Палату, (б) в течение трех месяцев с даты вынесения постановления не поступит запроса о передаче дела в Большую Палату, или (в) коллегия Большой Палаты не отклонит все запросы о передаче дела согласно статье 43 Конвенции.

110. Суд полагает, что указание, данное Властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда (см. пункт 4 выше), должно продолжать действовать вплоть до вступления настоящего постановления в силу или до принятия Судом дополнительного решения в этом отношении.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1. Объявляет жалобу приемлемой;

2. Постановляет, что экстрадиция заявителя в Беларусь не приведет к нарушению требований статьи 3 Конвенции;

3. Постановляет, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу на нарушение статьи 13 Конвенции;

4. Постановляет, что по настоящему делу не было допущено нарушения пункта 1 (f) статьи 5 Конвенции, в связи с законностью содержания заявителя под стражей;

5. Постановляет, что по настоящему делу не было допущено нарушения пункта 1(f) статьи 5 Конвенции в связи с достаточным усердием при проведении процедуры экстрадиции;

6. Постановляет, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

7. Постановляет:

(а) что в течение трех месяцев со дня вступления данного постановления в силу власти государства-ответчика должны выплатить заявителю в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 2 ООО (две тысячи) евро в российских рублях по курсу, установленному на день выплаты, а также все налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(b) что с момента истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты компенсации с вышеуказанной суммы выплачивается простой процент в размере, равном предельной
учетной ставке Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов за просрочку плюс три процента;

8. Отклоняет остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

9. Решает продолжить указание Властям согласно правилу 39 Регламента Суда, что в интересах надлежащего ведения судопроизводства желательно не высылать заявителя в Беларусь до
тех пор, пока настоящее постановление не станет окончательным, или до дальнейшего уведомления.

 

Совершено на английском языке, уведомление о постановлении направлено в письменном виде 23 мая 2013 года в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

 

Сорен Нильсен           Изабелла Берро-Лефевр
Секретарь                    Председатель



Главная страница || Договора || Поиск || Другие сайты