Альтернативный доклад правозащитных неправительственных организаций России в Комитет против пыток ООН, май 2002 г.


 

Введение

Альтернативный доклад подготовлен неправительственными организациями России : НРОО "Комитет против пыток", Союзом комитетов солдатских матерей России, Правозащитным Центром "Мемориал", Комитетом "За гражданские права", Красноярским о бщественным комитетом по защите прав человека, Московской Хельсинской группой . Доклад представляется на рассмотрение Комитету против пыток ООН в связи с рассмотрением третьего периодического доклада Российской Федерации по Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Данный доклад преследует цель восполнить пробелы официального доклада и всесторонне осветить вопрос соблюдения Россией Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания.

Составители доклада считают необходимым отметить, что с момента представления предыдущего доклада Россия сделала весьма незначительный прогресс в приведении своего законодательства, а особенно правоприменительной практики в соответствие с требованиями Конвенции. До сих пор в России применение пыток, жестокого, бесчеловечного и унижающего обращения чрезвычайно распространено. Наиболее острыми проблемами в этой области являются:

1. Применение пыток и жестокого обращения сотрудниками правоохранительных органов в ходе проведения предварительного следствия, дознания и оперативно-розыскной деятельности.

2. Бесчеловечные условия содержания заключенных.

3. Жестокое обращение и пытки в армии.

4. Пытки и другие массовые нарушения прав человека связанные с проведением контр террористический операции на территории Чеченской республики. 1

Составители доклада хотят обратить особое внимание Комитета на проблему применения пыток сотрудниками правоохранительных органов. Составители доклада с уверенностью утверждают, что в настоящее время пытки и жестокое обращение широко используются на начальной стадии уголовного процесса. Уголовный процесс, таким образом, строится на доказательствах, полученных сотрудниками правоохранительных органов преступным путем. Такая практика подрывает основы правосудия, развивает правовой нигилизм среди должностных лиц, что в свою очередь является препятствием для создания эффективной системы защиты прав личности в России.

Статья 1.

12 ноября 1996 года Комитет против пыток Организации Объединенных наций при рассмотрении второго периодического Доклада Российской Федерации принял рекомендацию законодательно оформить включение в национальное уголовное право пытки в качестве самостоятельного преступления.

13 июня 1996 года был принят новый Уголовный кодекс Российской Федерации. К сожалению УК РФ не содержал никаких нововведений по уголовному наказанию за пытки, как за самостоятельное преступление. Термин "пытка" содержится в 2-х статьях действующего Уголовного кодекса (п. “д” ч. 2 ст. 117 - истязание, ч. 2 ст. 302 - принуждение к даче показаний), но не в качестве основного признака преступления, а только наряду с другими в качестве квалифицирующего признака, усиливающего наказание за основное преступление. Причем нигде в Уголовном кодексе не содержится расшифровки этого термина. Нигде в уголовном законодательстве не имеется и указания на то, что правоприменитель должен понимать термин «пытка» так, как того требует ст. 1 Конвенции.

Сделанное в официальном докладе России утверждение, что "правоприменитель исходит из определения понятия “пытки”, данного в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство видов обращения и наказания", не подтверждается какими-либо примерами из правоприменительной практики.

Так, за последние годы ни одно из решений правоохранительных и судебных органов не основывалось на соответствующей норме Конвенции, как и не содержало ссылок на саму Конвенцию. Генеральной Прокуратурой Российской Федерации не издано ни одного распорядительного или нормативного акта, касающегося расследования случаев применения пыток, сам термин "пытки" встречается лишь в контексте только в 2-х нормативно-распорядительных документах. 2  В нормативных и распорядительных актах других ведомств также не используется толкование термина "пытка", данного в ст. 1 Конвенции, равно как не имеется ссылок на эту статью. Верховный суд Российской Федерации за период действия Уголовного Кодекса не разу не рассматривал и не обобщал практику применения законодательства об ответственности за применение пыток. Ни в одном случае рассмотрения жалобы осужденных в надзорном или кассационном порядке не был отменен приговор суда, когда он основывался на признательных показаниях, полученных под пытками. 3

Соответственно, и в учебных программах и пособиях (в т.ч. в учебных заведениях МВД и Минюста), которые используются для обучения юристов и должностных лиц, пытка определяется только как грубое, нестерпимо болезненное физическое насилие, хотя в Конвенции это понятие значительно шире и включает, в частности, также причинение нравственных страданий.

Все вышеперечисленное свидетельствует о том, что, вопреки требованиям Конвенции, пытки не воспринимаются должностными лицами РФ как проблема нарушения прав человека, требующая принятия специальных мер по ее искоренению.

Статья 2.

A . В представленном Россией официальном докладе утверждается, что статьи УК РФ, содержащее термин "пытки", предусматривают уголовную ответственность не только в случае применения пыток должностным лицом, но и при применении пыток в бытовом контексте, обеспечивая, в соответствии с п. 2 ст. 1 Конвенции, "более полную защиту прав человека".

Это утверждение не выдерживает критики и свидетельствует о непонимании основного смысла и целей Конвенции. Предусмотрев ответственность частных лиц за пытки, РФ не предприняла должных законодательных мер, чтобы обеспечить ответственность должностных лиц за применение пыток, в то время как основным требованием Конвенции является предотвращение пыток именно со стороны должностных лиц или иных лиц, выступающих в официальном качестве. На это прямо указано в определении пытки в статье 1 Конвенции, о том же свидетельствуют другие положения Конвенции.

Неубедительна ссылка на пункт 2 статьи 1 Конвенции, в котором говорится о более широком применении Конвенции, так как в ней имеется в виду не столько расширение круга субъектов ответственности за применение пыток, сколько более широкое понимание оснований ответственности должностных лиц. Например, в статье 16 говорится о запрещении других актов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, которые не попадают под определение пытки, содержащееся в статье 1 (причем снова подчеркивается, что имеются в виду действия должностных лиц).

Общий запрет применения пыток содержится в ряде других законодательных актах России. Однако они носят сугубо декларативный характер. Резолютивное содержание и бланкетный характер национальных законодательных норм о запрете пыток и жестокого обращения подтверждается отсутствием системы контроля за их исполнением, противоречивыми директивами и правоприменительной практикой ведомств.

Так, часть 2 статьи 5 Закона “О милиции” устанавливает: “Милиции запрещается прибегать к пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению”. 4 Несмотря на это, в МВД РФ применяются инструкции по задержанию подозреваемых в совершении преступлений, в которых рекомендуется в профилактических целях предотвращения сопротивления использовать такие методы жестокого обращения, как: сбивание с ног, фиксирование в причиняющих страдание и унижение позах (например, "растяжка" – длительное удержание человека у стены со сцепленными за шеей ладонями и широко раздвинутыми ногами).

В статье 4 Федерального закона “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” говорится о том, что содержание под стражей “не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, содержащимся под стражей”. Однако , ни в одном известном случае обжалования ареста, суд, принимая решение об изменении меры пресечения, не рассматривал в качестве довода и аргумента бесчеловечные условия содержания в следственном изоляторе, признанные "пыточными". 5

Неадекватность законодательных мер, предпринятых Россией для предотвращения пыток, усугубляется отсутствием административных и судебных мер по искоренению пыток. Примером может служить положение в Мордовии.2 февраля 1998 г. Верховный суд республики приговорил семерых сотрудников милиции к различным срокам лишения свободы, признав их виновными по двум случаям пыток, один из которых связан с гибелью в 1995 г. 19-летнего О. В. Игонина. Было вынесено частное определение, в котором предлагалось министру внутренних дел России с целью недопущения подобного впредь “обратить внимание на причины и условия, способствовавшие совершению преступлений в органах внутренних дел Мордовии, нарушение прав граждан при проведении так называемых оперативных бесед, во время которых применялись пытки и истязания сотрудниками уголовного розыска”.

Однако и в 1999 г. в мордовских СМИ регулярно появлялись сообщения о физическом воздействии на подследственных. 21 февраля 2000 г. адвокаты задержанных по громкому делу об убийстве в августе 1999 г. директора Ассоциации работников правоохранительных органов В. Лаврова провели пресс-конференцию. Защитник одного из обвиняемых адвокат республиканской коллегии адвокатов И. Коробков сообщил журналистам следующее: “При предварительном расследовании грубейшим образом нарушаются не только нормы конституционного права, но и нормы уголовно-процессуального кодекса. В общей сложности мною было написано более десятка жалоб в прокуратуру города, республики, генпрокуратуру. На первоначальном этапе следствия к моему подзащитному уже применялись незаконные методы следствия. Однако на все жалобы (с указанием фамилий истязателей) были получены формальные ответы: проверка проведена, ничего не обнаружено и т.д. От того, что мне рассказал мой подзащитный даже у меня, немало лет проработавшего в уголовной сфере, волосы встали дыбом. Это можно увидеть разве что в кино про нацистов. Например, растяжки. Человека сажают по-турецки, голову пригибают к ногам. На спину ставят стул и садятся. В таком положении человек находится час–два. В процессе “допроса” мой подзащитный трижды терял сознание. Когда применили полиэтиленовый пакет, парень не выдержал. Он настолько затравлен, что у него возникли мысли о самоубийстве”». 6

Отсутствие должных мер по предотвращению пыток подтверждается социологическими исследованиями, по результатам которых, даже сами сотрудники правоохранительных органов считают применение незаконных методов дознания и следствия обыденным явлением: 44% опрошенных полагают, что незаконные методы допроса в милиции применяются часто, 52% - редко и 4% - никогда. 7

B. Пункт 3 ст. 4 Конвенции утверждает, что приказ вышестоящего начальника или государственной власти не может служить оправданием пыток. Вместе с тем, в России применение пыток сотрудниками правоохранительных органов во время следствия, дознания и оперативно-розыскных мероприятий фактически поощряется благодаря существующей системе оценки эффективности работы, как отдельных подразделений, так и конкретных сотрудников. Основным критерием оценки, принятым в настоящее время является показатель раскрываемости преступлений, то есть процентное отношение количества раскрытых преступлений к общему числу возбужденных уголовных дел. Этот показатель стимулирует не борьбу с реальной преступностью, а борьбу за повышение показателя раскрываемости преступлений. Для сотрудника правоохранительных органов, часто не имеющего знаний, квалификации и материальных средств для проведения качественного расследования преступления, самым простым способом улучшения показателя раскрываемости является добывание нужных показаний от подозреваемых, обвиняемых и свидетелей при помощи насилия. Полученные таким путем показания ложатся в основу обвинения, а подтверждающие их доказательства фабрикуются в процессе следствия. В результате, сотрудники МВД, применяющие пытки, добиваются лучших показателей раскрываемости преступлений, что становится основанием для успешного продвижения по службе.

Именно поэтому во многих случаях, даже при наличии доказательств применения пыток на дознании и следствии, виновные продолжают службу и не прекращают практику пыток. Так начальник следственного отдела прокуратуры Нижегородской области В.М. Муравьев по показаниям потерпевшего А. Михеева в сентябре 1998 г. лично руководил пытками. Муравьев до настоящего времени продолжает работать на той же должности, а все сотрудники МВД, принимавшие участие в пытках Михеева получили повышение по службе. Более того, должностные лица, уличенные в применении пыток, как правило, защищаются от уголовного преследования своим же начальством, поскольку наказание таких сотрудников негативно скажется на показателе раскрываемости того подразделения, где они работают.

В 2001 году Правительством России принята новая концепция приоритета работы органов МВД – возвращения доверия населения. В рамках этого решения МВД планировалось пересмотреть оценочные принципы работы подразделений с отказом от оценки результатов раскрываемости преступлений. Однако по истечении полугода реальных шагов к решению этой задачи не предпринято…

C. Как отмечено в докладе России, проблема неуставных отношений, превышение полномочий должностными лицами в Вооруженных силах продолжает оставаться одной из наиболее серьезных. Уголовным кодексом РФ предусмотрен целый ряд статей, предусматривающих ответственность за преступления, в частности, ст. 286 (Превышение должностных полномочий), по которой привлекаются к ответственности не только командиры, имеющие офицерское звание, но и военнослужащие по призыву (сержанты).

Система отношений в российской армии сохраняется в обезличенных формах, когда человеческая жизнь и достоинство не имеют никакой ценности. Существующая система провоцирует всех попадающих в нее людей на бесчеловечное обращение со своими подчиненными, сослуживцами…

Не оспаривая результаты криминологических исследований, изложенных в докладе России, необходимо отметить, что основными факторами, влияющими на ситуацию в Вооруженных силах, продолжают оставаться институциональные проблемы: отсутствие независимого от командования дознания и следствия, общественного контроля за условиями прохождения службы в воинской части; принудительный характер призыва на военную службу; неумение значительной части кадрового состава строить свои отношения с подчиненными на основе уважения к человеческой личности и ее достоинству; а также “синдром Чечни” – негативное морально - психологическое влияние тех, кто прошел школу нарушения прав человека в Чечне на отношения в воинской части.

Указанные в официальном докладе мероприятия, предпринимаемые военными прокурорами, играют позитивную, но не решающую роль. Существующая система военной юстиции, точнее, система дознания в воинских частях и военных судов не обеспечивает привлечения виновных лиц к ответственности, а, следовательно, цель общей превенции не достигается.

Сокрытие командирами воинских частей преступлений обусловлено личной не заинтересованностью и принципом “круговой поруки”. Именно командиры осуществляют дознание (статья 117 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР) по делам обо всех преступлениях, совершенных подчиненными им военнослужащими. В соответствии со ст. 118 УПК РСФСР на командиров возлагается принятие необходимых оперативно-розыскных и иных предусмотренных законом мер в целях обнаружения преступлений и лиц, их совершивших. Таким образом, полномочия, предусмотренные законом, позволяют командирам эффективно скрывать совершаемые в воинских частях преступления. Решение указанной проблемы невозможно без изменения действующего законодательства, лишения командиров права возбуждать уголовные дела, собирать доказательства, проводить оперативные мероприятия.

В тех редких случаях, когда дела о нарушениях правил уставных взаимоотношений, а также дела о превышении должностных полномочий доводятся до суда, система военной юстиции не гарантирует справедливое рассмотрение дела, привлечение виновных лиц к ответственности.

Несмотря на содержащиеся в Конституции РФ и федеральных законах положения о независимости судов, и, в частности, военных судов, последние не отвечают в полной мере требованиям независимости, необходимым для объективного и беспристрастного рассмотрения дел.

Судьи военных судов в Российской Федерации обладают двойственным статусом, являясь одновременно судьями и военнослужащими, что подтверждается следующими положениями:

1. Среди требований, предъявляемых к кандидатам на должность судьи военного суда, содержатся требование о заключении контракта для прохождения военной службы и наличие офицерского звания (статья 27 Федерального конституционного закона “О военных судах Российской Федерации” от 23 июня 1999 г. № 1-ФКЗ).

Кроме того, пункт 1 статьи 36 указанного Закона определяет порядок прохождения военной службы в военных судах: “судьи военных судов проходят военную службу в соответствии с Федеральным законом “О воинской обязанности и военной службе” с учетом положений настоящего Федерального конституционного закона”.

2. Статус военнослужащего предполагает принесение и исполнение присяги, статья 40 Федерального закона “О воинской обязанности и военной службе” содержит ее текст – “…Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников…”.

3. Денежное содержание судьи военного суда состоит, в частности, из оклада по воинскому званию и должностного оклада (оклада по воинской должности).

В соответствии с пунктом 2 статьи 29 Федерального конституционного закона “О военных судах Российской Федерации” судьям военных судов и Военной коллегии выплачиваются также оклады по воинским званиям по основаниям и в размерах, которые установлены для военнослужащих федеральным законом.

В соответствии с частью 1 пункта 2 ст. 12 Федерального закона “О статусе военнослужащих” от 27 мая 1998 г. размеры окладов по воинским званиям определяются Правительством Российской Федерации по представлению Министерства обороны Российской Федерации (иного федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба).

Таким образом, процедура, установленная законом, предусматривает определение размера оклада по воинскому званию судьям военных судов Правительством РФ, то есть органом исполнительной власти.

Кроме того, Приказ Министерства обороны от 27 марта 1997 г. № 118 “О выплате судьям военных судов и военной коллегии Верховного суда Российской Федерации должностных окладов и ежемесячной надбавки к денежному содержанию” 8 определяет порядок выплаты и размеры должностных окладов и дополнительных выплат судьям военных судов.

Двойственный статус судей подразумевает наличие у судей военных судов прав и обязанностей, свойственных как судьям, так и военнослужащим. Военная служба, в свою очередь, основана на единоначалии, строгом подчинении военнослужащих приказам вышестоящих командиров. Наличие статуса военнослужащего лишает судью военного суда внешних признаков независимости, необходимых для осуществления полномочий.

Безнаказанность лиц, совершающих преступления в Вооруженных силах, является одним из основных факторов, способствующих развитию таких негативных явлений как бесчеловечное и унижающее человеческое достоинство обращение и пытки. Как было показано выше, в Российской Федерации на законодательном уровне не создано условий для решения проблемы. Таким образом, необходимо отметить, что Россия не учла рекомендации Комитета ООН против пыток по второму периодическому докладу Российской Федерации: "создать независимый комитет по расследованию заявлений о применении пыток и бесчеловечном и унижающем достоинство обращении со стороны военнослужащих армии Российской Федерации". 9

Необходимо также отметить, что военные суды используют дифференцированный подход при назначении наказания офицерам и военнослужащим, проходящим военную службу по призыву. Офицеры, осужденные по ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий), как правило, не приговариваются к наказаниям, связанным с лишением свободы, даже если в результате преступления наступили тяжкие последствия в виде смерти потерпевшего. Более того, они зачастую продолжают исполнять свои обязанности. При таких обстоятельствах добиться существенных мер по искоренению жестокого обращения командиров с подчиненными невозможно.

Отдельные замечания по пунктам доклада России:

1. До настоящего времени не введена в действие Инструкция “О мерах по обеспечению безопасности военнослужащих, содействующих уголовному правосудию, защите прав и законных интересов потерпевших от преступных действий”, проект которой рассматривался в 1999 году. Указанная инструкция является необходимым условием повышения эффективности расследования преступлений, совершаемых в вооруженных силах. (Пункт 55.)

2. Разъяснение призывникам права на защиту от противоправных действий сослуживцев и должностных лиц осуществлялось только в 1999 году, впоследствии подобная практика прекратилась. (Пункт 61.)

Как указано в докладе нарушения законодательства при призыве на военную службу являются одним из факторов, влияющих на наличие неуставных отношений в армии. В то же время, несмотря на усилия прокуроров, их действия не сыграли позитивной роли в обеспечении законности призыва граждан на военную службу. Начавшиеся в 2000 году, до настоящего времени продолжаются и становятся с каждым призывом все более жестокими облавы на призывников в г. Москве. Призывники подвергаются унижающему достоинству обращению. Даже те из них, которые имеют право на отсрочку от призыва, задерживаются, под конвоем направляются в военные комиссариаты, где нередко содержатся в закрытых помещениях без еды, возможности позвонить домой, сообщить родственникам, где они находятся. Они также не имеют возможности связаться с юристами, представителями правозащитных организаций. Нередко такие призывники серьезно больны, и не в состоянии вынести тяжелые условия, существующие в российской армии.

D. В официальном докладе России не представлен анализ исполнения императивного требования запрета пыток в условиях войны и политической нестабильности.

4 августа 1998 года вступил в силу Федеральный Закон "О борьбе с терроризмом". В противоречии с Конвенцией, он не содержит каких-либо запретов на применении пыток. Более того, в соответствии со ст. 21 Закона предусматривается освобождение от ответственности должностных лиц за причинение ими вреда гражданам. Закон не предусматривает механизмов правовой защиты населения и гарантий соблюдения требований справедливого уголовного процесса. Так, в ст. 24 определен порядок проведения судебных слушаний в закрытых судебных заседаниях.

Помимо этого, несмотря на установленный законом принцип локального характера антитеррористической операции, его положения применялись в качестве законных оснований при проведении крупномасштабных военных операций с применением оружие массового поражения на территории Дагестана и Чечни. 10

Между тем, использование в Чеченской Республике Вооруженных Сил России является противоправным и Федеральный Закон "О борьбе с терроризмом" в действительности не дает основания использования армии во внутреннем конфликте. 11 Неправовой характер военных действий стал одной из причин продолжающейся массовой практики применения военнослужащими пыток по отношению к гражданскому населению Чечни (до настоящего времени ни в одном случаи применения пыток в Чечне виновный не понес наказания).

В отношении местного населения заведомо не применялись нормы Второго дополнительно протокола 1977 г. к Женевским конвенциям, поскольку Правительство России, отрицая само наличие на Северном Кавказе вооруженного конфликта, пресекало применение в отношении конфликта норм международного гуманитарного права.

Применение насилия в ходе задержания, конвоирования и содержания задержанного, а также в ходе дознания и следствия стало правилом для сотрудников силовых структур, пенитенциарной системы и следственных органов. 12 Задержание производилось, как правило, по максимально жесткой схеме, с применением насилия и угроз применить оружие не только к задерживаемому, но и ко всем окружающим (в т.ч. к женщинам и детям). Основания задержания определялись произвольно – это могла быть национальность, возраст (способность носить оружие), внешний вид или даже потертость на плече (как след ремня автомата).

В случае задержания граждан военнослужащими, прежде всего – частями разведки или спецназа, им не гарантировано даже право на жизнь: задержанных убивали, как правило, после "форсированного допроса", т. е., после жестоких пыток – сохранение жизни задержанным просто не предусматривалось.

При этапировании задержанных им, как правило, создавались еще более тяжелые, заведомо невыносимые условия, с тем, чтобы исключить саму мысль о попытке побега (связанных людей клали друг на друга штабелями, в несколько слоев, и т. п.).

В ходе дознания и следствия с самого начала конфликта практически повсеместно применялись пытки и избиения. Это воспринималось как необходимость, поскольку с самого начала "контр- террористической операции" у правоохранительных органов не имелось оперативных материалов на предполагаемых террористов, и показания задержанного, как правило, были единственным материалом в его деле.

Все это происходило на фоне активной античеченской пропагандой и практически полной бесконтрольностью федеральных силовых структур.

Таким образом, события в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике показали, что федеральные силовые структуры воспринимают "пытки" (включая как физические истязания, так и жестокие и бесчеловечные условия содержания, и унижение человеческого достоинства, и т. п.) отнюдь не как нечто недопустимое, но как средство неизбежное, повседневно применяемое и даже желательное.

Статья 3

Несмотря на то, что Российская Федерация признает норму об отказе в выдаче иностранному государству лица, “если имеются серьезные основания полагать, что лицо, в отношении которого поступил запрос о выдаче, было или будет подвергнуто в запрашивающем государстве пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания”, таких отказов по означенным основаниям не было и фактически быть не могло, поскольку в российском законодательстве это положение не реализовано. Так, в ст. 464 нового Уголовно-процессуального кодекса (вступит в силу с 1 июля 2002 г.), которая перечисляет случаи отказа в выдаче, это основание вообще не предусмотрено.

Соответственно, действующая в России законодательство и правоприменительная практика, касающаяся рассмотрения и разрешения вопросов выдворения из страны незаконных мигрантов и экстрадиции осужденных, не предусматривает выяснения и установления фактов угрозы применения пыток, жестокости и насилия в отношении отношение таких лиц в стране-инициаторе экстрадиции .

Так, Указанием Генеральной прокуратуры РФ от 23 июня 1998 г. N 42/35 "О порядке рассмотрения ходатайств других государств об экстрадиции" установлен перечень оснований для отказа в выдаче иностранным государствам лиц, обвиняемых в совершении преступлений. Однако среди оснований для отказа в выдачи, угроза применения пыток, жестокого обращения или наказания к выдаваемому лицу в государстве – инициаторе экстрадиции, отсутствует.

Возвращение несовершеннолетних, самостоятельно прибывших в Россию из государств СНГ, производится на основании Соглашения о сотрудничестве Министерств внутренних дел стран СНГ «в вопросах возвращения несовершеннолетних в государства их проживания» от 24 сентября 1993 г. Соглашением не предусмотрен отказ в выдаче несовершеннолетних, в том случае, если они возражают против возвращения и заявляют об опасности применения к ним пыток или жестокого обращения.

При обращении мигрантов, прибывших в Россию в поисках убежища, не исследуется вопрос о применение или угрозы применения к ним пыток. В национальных законах (в частности, в ФЗ "О беженцах", от 19.02.93 г.) и подзаконных актах такая процедура не предусмотрена. В этой связи, при решении вопроса о признании иностранного лица беженцем такой факт может рассматриваться только формально. Так, по заявлению лица, добивающегося статуса беженца, может быть отправлен запрос на прежнее место жительства. Ответ об условиях его прежнего проживания, в частности по поводу преследования и применения пыток, готовится при участии органов местной власти. Такая процедура не позволяет получить достоверные сведения о преследовании человека местными властями. А если в отношении этого человека возбуждалось уголовное дело и в рамках уголовного преследования к нему применялись пытки, учитывается только факт возбуждения уголовного дела, который дает основания для отказа в предоставлении статуса беженца.

Характерный случай обращения с иностранными гражданами имел место в начале 1997 года во Владивостоке, где просили политического убежища три северокорейца. При этом все трое прибыли в Россию на законных основаниях – в качестве рабочих, но они жили в специальном лагере, оборудованном на территории России в рабских, бесчеловечных условиях, под охраной северокорейских надзирателей. Из лагеря им удалось сбежать.

Один из них был заключен в тюрьму как незаконный мигрант, второму милиция прострелила ногу при попытке скрыться, а третьему удалось найти приют в семье. В СИЗО г. Владивостока один из задержанных пытался покончить собой, перерезав себе вены.

Только вмешательство УВКБ ООН, приславшего из Женевы своего сотрудника Изабель Миуби, дало возможность всем троим перебраться в консульство Южной Кореи, согласившегося принять беженцев. В других случаях корейцев ждет возвращение в Северную Корею с возможным предварительным содержанием в тюрьме. 13

Статья 4

A . Как было отмечено в комментарии к ст. 1, уголовное право России не обеспечивает криминализацию пыток в той мере, как это требуется Конвенцией.

12 ноября 1996 года Комитет против пыток Организации Объединенных наций при рассмотрении второго периодического Доклада Российской Федерации принял рекомендацию законодательно оформить включение в национальное уголовное право пытки в качестве самостоятельного преступления. Однако за те годы, которые прошли с момента рассмотрения предыдущего доклада России, Правительство Российской Федерации не только не внесло на рассмотрение Государственной Думы РФ соответствующих поправок в Уголовный Кодекс, но и прямо препятствовало принятию таких изменений.

Так, в июле 1998 года депутатом Государственной Думы России Виктором Шейнисом в Совет Государственной Думы был представлен законопроект «О внесении изменений и дополнений в Уголовный Кодекс РФ. Законопроектом было предложено дополнить УК статьей 117 -1, предусматривающей уголовную ответственность за пытки. В ответ депутат получил отрицательное заключение от Комитета по законодательству ГД РФ (председатель А.И. Лукьянов) в котором, в частности утверждалось:

«Представляется, что для эффективной борьбы с пытками сегодня требуется не изменение уголовного законодательства, которое и в действующем виде позволяет достаточно сурово наказывать виновных в совершении такого рода преступлений лиц, в сфере правоприменительной и правозащитной деятельности. Нужно добиться широкого и действенного общественного контроля над правоохранительными органами и их должностными лицами, обеспечить неотвратимость ответственности для каждого виновного, организовать систему государственной и общественной профилактики соответствующих преступных деяний.

На основании изложенного Комитет по законодательству и судебно-правовой реформе считает целесообразным принятие в первом чтении законопроекта в представленном виде. В то же время Комитет поддерживает предложение о раскрытии в Уголовном кодексе РФ понятие пытки в соответствии с международно-правовыми нормами».

Далее, в 2002 году в Государственной Думе был подготовлен проект о внесении статьи об ответственности за применение пытки в Уголовный кодекс РФ. Однако 15 февраля 2002 года на 1 чтении законопроекта в Государственной Думе поправка был отклонена по причине отрицательного отзыва Правительства России 14 . При обсуждении в парламенте, позицию Правительства пояснил А.В. Логинов, полномочный представитель Правительства в Государственной Думе России: «Наличие этой статьи (по введению уголовной ответственности за пытки – комм.) нарушает стройность Уголовного кодекса». 15

Само по себе отсутствие в уголовном законе прямого и недвусмысленного запрета на пытки, не является непреодолимым препятствием для соблюдения требования ст. 3 Конвенции. Так, если пытки, жестокое и бесчеловечное обращение причинили физический вред, они могут преследоваться как преступления, против жизни и здоровья (гл. 16 УК РФ). Если пытки были сопряжены с сексуальным насилием, они могут преследоваться как преступления против половой неприкосновенности личности (гл. 18 УК РФ). Кроме того, применение пыток, жестокого и бесчеловечного обращения со стороны должностных лиц может преследоваться как преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 286 (превышение должностных полномочий) и ч. 2 статьи 302 (принуждение к даче показаний с использованием пыток).

Разумеется, все вышеперечисленные нормы уголовного законодательства страдают неполнотой. Так, например, по ч. 2 ст. 302 (принуждение к даче показаний с использованием пыток) можно привлечь к ответственности только следователей или дознавателей, в то время как пытки, как правило, применяются сотрудниками милиции, не являющимися следователями или дознавателями. И е сли задержанного пытает сотрудник милиции, задержавший подозреваемого или оперативный работник, привлечь их к ответственности за пытки по этой статье можно лишь в том случае, если удастся доказать, что они делали это по указанию следователя или дознавателя.

Под действия уголовного законодательства не подпадает также попустительство к применению пыток со стороны должностного лица.

Правоохранительные органы не рассматривают пытки как самостоятельный состав тяжкого преступления и отсутствие соответствующей статьи в Уголовной кодексе лишь один из факторов. Составители данного доклада уверены, что если бы пытки в правоохранительных органах рассматривались как недопустимое зло, недостатки и пробелы уголовного законодательства не мешали бы применению наказания ко всем должностным лицам, виновным в их применении.

В России несоблюдение требований ст. 3 Конвенции связано не столько с отсутствием должных норм в уголовном законе, сколько с нежеланием уполномоченных органов государства рассматривать пытки и жестокое обращение со стороны должностных лиц в качестве преступления. Функции уголовного преследования возлагаются в России на органы прокуратуры. Прокуратура выполняет задачу как уголовного преследования за обычные преступления, так и уголовного преследования сотрудников правоохранительных органов, допускающих применение пыток. Из-за совмещения этих двух функций органы прокуратуры оказываются в противоречивом положении, т.к. в большинстве случаев пытки применяются к подозреваемым в совершении уголовных преступлений с целью принуждения к даче показаний. Устанавливая факты применения пыток при проведении предварительных следственных действий, прокуратура фактически ослабляет позицию обвинения, подвергая сомнению законность добытых доказательств вины и возможность их использования в суде. А поскольку ведомственные интересы по уголовному преследованию подозреваемых являются приоритетными, органы прокуратуры занимают позицию невмешательства, а значит – поощрения практики применения пыток. Известны также случаи, когда с целью получения признаний прокуроры непосредственно участвуют в пытках подозреваемых.

Факт не эффективности прокурорского преследования за должностные нарушения подтверждается представленной прокуратурой статистикой. Так, на число полученных в 1999 году прокуратурой жалоб на применение незаконных методов расследования (на практике, как правило, это связано с применением пыток) до судебного рассмотрения доведено менее 0,5 %.

Отсутствие должного контроля в рамках уголовного процесса также подтверждается тем, что практически не работает целый ряд статей УК РФ: 299 (“Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности”), 300 (“Незаконное освобождение от уголовной ответственности”), 301 (“Незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей”), 303 (“Фальсификация доказательств”), 305 (“Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта”). Нам также не известно ни одного факта по обвинению должностных лиц в преступлении, предусмотренном статьей 117 (пункт “д” части 2) Уголовного кодекса РФ, которая устанавливает уголовную ответственность за «причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями, совершенное с применением пытки».

B. Следует отметить то обстоятельство, что государственное обвинение (органы прокуратуры) во многих случаях привлечения к ответственности за пытки намеренно представляют в суде обвинение по статье, предусматривающей более мягкое наказание, либо без учета отягчающих признаков. Суд, в большинстве судебных приговоров, соглашается с такого рода квалификацией преступления и выносит приговор с мягкой мерой наказания (в т.ч. ниже низшего предела).

Это обстоятельство можно объяснить склонностью прокуратуры и суда смягчать обвинение по преступлениям, связанным с пытками и другими насильственными действиями, совершаемыми должностными лицами при исполнении своих обязанностей.

Во всех случаях расследования жалоб на применение пыток в России, даже тогда, когда дело передавалось в суд, перед этим следствие по делу приостанавливалось и вновь возобновлялось, а в целом – всячески затягивалось. Из 30-ти известных нам судебных приговоров за применение пыток (по ст.ст. 302, 286 УК РФ) в более чем, половине случаев виновные получили наказание не связанное с лишением свободы.

Сопоставляя нормы уголовного права и правоприменительную практику, в целом, можно констатировать, что в России отсутствует понимание обязательности уголовного наказания за применение пыток.

Заметим также, что по сравнению с предыдущим Уголовным Кодексом в новом УК РФ наказание за принуждение к даче показаний смягчено: если ч. 2 ст. 179 УК РСФСР за принуждение к даче показаний с применением насилия или издевательства предусматривалось наказание от 3 до 10 лет лишения свободы, то ч. 2 ст. 302 УК РФ за принуждение к даче показаний с применением пытки предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 2 до 8 лет.

C. Контроль над деятельностью сотрудников МВД России осуществляют также подразделения собственной безопасности (УСБ МВД). Однако эффективной работу этих органов также нельзя признать, т.к. их деятельность ограничена ведомственными интересами и довлеющими традициями репрессивного правосудия. Кроме того, УСБ МВД не правомочно самостоятельно возбуждать уголовные дела и вправе проводить лишь служебные проверки, по окончанию которых направляет материалы дела в прокуратуру, – для решения об уголовном преследовании, либо в УВД, – для решения о дисциплинарном наказании сотрудника. Как результат, из 9 подготовленных и доказательно проверенных материалов дел, лишь одно поддерживается прокурорским обвинением. 16

Следует отметить, что бездействие прокуратуры в уголовном преследовании виновных в применении пыток предопределяет неэффективность и даже бесполезности работы УСБ МВД. Такое положение дел стало одной из причин, побудивших УСБ МВД к сотрудничеству с неправительственными организациями. В 2001 году подписано первое такого рода соглашение УСБ МВД Приволжского федерального округа с Нижегородским комитетом против пыток, предусматривающее среди прочего, осуществление общественного контроля по жалобам на применение пыток.

D . Жалобы и сообщения о применении сотрудниками федеральных силовых структур пыток по отношению к задержанным в зоне вооруженного конфликта в Чечне появились с января 2000 г. За прошедшее время (более двух лет) ни один военнослужащий либо сотрудник силовых структур не был привлечен к ответственности и наказан за применение пыток. Так, например, на октябрь 2000 г. только в списках возбужденных уголовных дел, сведения о делах по ст. 117 и ст. 302 ч. 2 УК РФ отсутствуют.

Статья 5

В статье 12 УК РФ определен порядок уголовной ответственности в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов России:

- граждане РФ и лица без гражданства подлежат уголовной ответственности, "если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено;

- иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации, и в случаях, предусмотренных международным договором РФ.

В иных национальных нормативных актах, в т.ч. в части V принятого Государственной Думой Уголовно-процессуального кодекса от 22 ноября 2001 года , не установлена международная юрисдикция за применение пыток.

Таким образом, существующий порядок общей юрисдикции не отвечает принятому в международном праве, определенному Конвенцией, принципу универсальной юрисдикции – преследования виновных в применении пытки на территории любого государства, также не имеется надлежащих механизмов его исполнения.

Применяется также общеправовой срок давности в отношении к преступлениям таких лиц.

Между тем, до вступления в силу Уголовно- процессуального кодекса РФ с 1.06.2002 г. 17 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1965 года "О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступлений" был принят порядок преследования граждан, "которые в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. проводили активную карательную деятельность, принимали личное участие в убийствах и истязаниях советских людей", без применения срока давности. Однако, такая норма не получила дальнейшего развития в законодательстве.

По статьям 6-7

Поскольку принцип универсальной международной юрисдикции в России не применяется, экстерриториальная процедура рассмотрения дел в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении пыток, предусмотренная ст. 6 Конвенции, Россией не соблюдается.

Статья 8

В соответствии с ч. 1 ст. 13 УК РФ, от 13.06.96 года "Граждане Российской Федерации, совершившие преступление на территории иностранного государства, не подлежат выдаче этому государству". Императивный характер этой нормы распространяется и на случаи совершаемых преступлений, указанных в статье 4 Конвенции.

Положения об обязательстве выдачи таких лиц (совершивших пытки) не включены ни в один межгосударственный договор с государствами-участниками, касающийся вопросов экстрадиции лиц, совершивших уголовные преступления.

Вместе с тем, на практике пока не известны случаи обращения государств- участников по поводу выдачи лиц, обвиняемых в применении пыток.

В связи с тем, что преступление "пытка" не криминализирована, Россия не имеет серьезных оснований требовать выдачи лиц, виновных в таком преступлении, т.к. государство- участник вправе отказать в выдаче, выразив сомнение в том, что Россия способна осуществить правосудие (п.2-3 ст. 8 Конвенции).

Так, в статье 462 принятого в 2001 году Уголовно-процессуального Кодекса установлено положение, что выдача "иностранному государству иностранного гражданина или лица без гражданства, находящихся на территории Российской Федерации, для уголовного преследования или исполнения приговора" возможна лишь "за деяния, которые являются уголовно наказуемыми по уголовному закону Российской Федерации и законам иностранного государства, направившего запрос о выдаче лица". 

Таким образом, статья 8 Конвенции Россией не исполняется, поскольку государство не имеет нормативных оснований ни в национальном, ни в договорном праве по преследованию виновных в совершении пыток.

Статья 9

Практических действий со стороны России в правовой помощи государствам-участникам Конвенции в отношении преступлений, перечисленных в статье 4 Конвенции, не предпринималось.

В перспективе ожидается, что взятые Россией международные обязательства (ратификация Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод, подписание в 1998 году Устава Международного уголовного суда), окажет позитивное влияние на развитие межгосударственных отношений в области преследования виновных в применении пыток. Ожидается также, что в 2002 году будет создана прецедентная практика по процедуре рассмотрения Европейским судом жалоб граждан на нарушении статьи 3 Европейской Конвенции со стороны России. В настоящее время на стадии рассмотрения приемлемости находится более 20 жалоб. Большая часть жалоб на Россию по фактам применения пыток по ст. 3 подана в совокупности со статьей 13 Европейской Конвенции (отсутствие эффективных средств защиты). Дела о нарушении России ст.3 может быть рассмотрены в ближайший год по жалобам со стороны беженцев, подвергшихся пыткам на территории Чеченской республики и подследственных в России по условиям содержания в следственных изоляторах. 18

Статья 10

A . Необходимо отметить, что наряду с общим повышением внимания Правительства России к вопросам соблюдения прав человека, ни в одном ведомстве не проводились специальные программы и не распространялись тематические информационные материалы, касающиеся категорического запрета и расследования дел о применении пыток.

Наиболее заметные шаги по изучению и применению международных стандартов по предотвращению пыток и жестокого обращения были сделаны Министерством юстиции РФ, особенно, в 2001 году. Так, приказом Минюста РФ, был создан отдел по гуманному обращению с заключенными и использованию зарубежного опыта. Также было рекомендовано включить такие вопросы в план работы и ввести штатных сотрудников, ответственных за эту работу в территориальных управлениях исполнения уголовного наказания. За период с 1996 года в целом улучшилось отношение в учреждениях, исполняющих уголовное наказание, к предложениям НПО о передаче правовой и просветительской литературы в библиотеки учреждений. Это подтверждается обращениями начальников учреждений в адрес НПО с просьбой о передаче такой литературы. Однако в части учреждений сохранилась практика запрета на литературу по вопросам обеспечения прав заключенных.

Можно признать отсутствие какой-либо работы по просвещению в области международного гуманитарного права и запрета на применения пыток и жестокого обращения в армейских структурах. Известно, что ответственным за правовую работу в войсках является офицер с неоконченным юридическим образованием (и это в лучшем случае), не имеющий необходимых знаний. В его обязанности входит исключительно представление в суде интересов в/части по искам потерпевших. В целом можно отметить, что государственные ведомства самостоятельно не осуществляют какие-либо образовательные программы, направленные на распространение знаний о правах заключенных и запрете применения пыток, не распространяется текст Конвенции и иных международных договоров, касающихся запрета пыток.

В 1998 году был издан плакат о правах задержанных, с упоминанием уголовной ответственности за применение пыток. Плакат, по распоряжению губернатора Нижегородской области, был размещен в изоляторах временного содержания и комнатах предварительного заключения УВД Нижегородской области. Этот факт можно рассматривать как исключение, в связи с тем, что инициатива исходила от правозащитной организации.

Следует также отметить, что за рассматриваемый период с 1996 года Правительство России не придавало практического значения развитию просветительских программ на тему запрета пыток в государственных СМИ. Отмечалась также негативная реакция на инициативы НПО по обнародованию фактов и практики применения пыток в правоохранительных органах.

Одновременно растет число телевизионных передач, связанных с работой спецслужб в борьбе с криминальной преступностью (например: «Дежурная часть» на TV -канале РТР; «Криминал» на НТВ и т.п.). В этих программах представление информации носит тенденциозный, пропагандистский характер и изобилует кадрами насилия по отношению к подозреваемым в совершении уголовных преступлений. В освещении событий используется практика представления подозреваемых и обвиняемых как заведомых преступников, в нарушение принципа установления вины исключительно в судебном порядке.

В крупных городах России (Москве, С. -Петербурге, Ростове-на-Дону, Нижнем Новгороде и др.) в общественных местах массово расклеиваются листовки с информацией о розыске лиц "в связи с совершением преступления" (в т. ч. в связи с террористической деятельностью) без оговорки "в подозрении" таких лиц в причастности к преступлению.

B . Ни в одних ведомственных инструкциях и правилах ведомств России, сотрудники которых наделены полномочиями на применение физической силы в отношении подозреваемых или иных лиц, не включено нормативного запрета пыток.

В части, такой запрет специально не оговорен ни в одной инструкции для сотрудников органов внутренних дел (в том числе: в «Инструкции по организации работы участкового инспектора милиции», принятой Приказом МВД РФ от 14 июля 1992 г. № 231, «Наставлении по работе дорожно-патрульной службы Государственной инспекции безопасности дорожного движения Министерства внутренних дел РФ», утвержденной Приказом МВД РФ от 20 апреля 1999 г. № 297); уголовно - исполнительной системы (например, в «Инструкции о надзоре за осужденными, содержащимися в исправительных колониях», утвержденной приказом Минюста РФ от 7 марта 2000 г. № 83). 19

Статья 11

A . Наиболее важной в части ограничения применения пыток является норма уголовной ответственности, предусмотренная в ст. 302 УК РФ, от 13.06.96 (аналогичная норма была предусмотрена ст. 179 УК РСФСР). Неэффективность исполнения такой нормы на практике раннее уже отмечалась. Одним из обстоятельств неэффективности запрета на принуждение к даче показаний является отсутствие должного порядка механизмов и процедур контроля за законностью ведения расследования по уголовным делам и нежеланием прокуратуры должным образом этот контроль осуществлять.

Так, например, ш ироко распространенной формой сотрудничества следователей и оперативных сотрудников милиции при расследовании преступлений является создание совместных оперативно-следственных групп. При этом одним из обстоятельств, способствующих применению незаконных принудительных мер, является противоречащее закону распределение функций в этих группах. Оперативные работники задерживают подозреваемого, доставляют его в милицию и, под видом беседы, фактически допрашивают. В это время чаще всего применяются пытки. И только после получения в результате пыток “явки с повинной” или “чистосердечного признания” задержанного передают следователю. При проведении этих мер грубо нарушается ст. 51 Конституции РФ, так как задержанным не разъясняется их право не свидетельствовать против себя самого, а также право на защиту, так как допрашиваемые не имеют возможности воспользоваться услугами адвоката. Кроме того, нарушаются требования ст. 119 и 127 УПК РСФСР, в соответствии с которыми, следственные действия могут проводить только следователи, а органы дознания (оперативные работники) лишь в виде исключения, когда эти действия являются неотложными либо когда имеется поручение следователя.

Например, 19-летний студент Леонтьев Вячеслав Витальевич, был задержан 16 августа 1999 года сотрудниками ОВД г. Вязьмы Смоленской области по подозрению в совершении умышленного убийства. Сразу после задержания он подвергся пыткам, которые продолжались 6 дней. На В. Леонтьева надевали противогаз, в результате чего Леонтьев неоднократно терял сознание. Связав руки за спиной, 7 сотрудников милиции били его руками, ногами и папкой, в которой находилась металлическая пластина. В течении всего этого времени к В. Леонтьеву не допускали адвоката, а вызванный к В. Леонтьеву врач зафиксировал у него посттравматическую энцефалопатию. В своих заявлениях Леонтьев указал, что его пытали сотрудники милиции Якутов и Животков. Еще 17 августа 1999 года мать Леонтьева обратилась к Вяземскому прокурору о пытках сына. Однако тот не только не возбудил уголовное дело, но и не принял никаких мер к прекращению пыток. В результате пыток Леонтьев признал себя виновным в убийстве и на основе признания был осужден к 19 годам лишения свободы. До настоящего времени сторона защиты не может получить копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобе о пытках 20.

Чрезвычайное распространение практики пыток подтверждается неединичными случаями попыток суицида (выбрасывания из окон) подследственных во время допросов и «бесед», многие из которых заканчиваются смертью или инвалидностью подследственных.

Так, 10 февраля 2000 года в г. Ульяновске из окон следственных кабинетов 3 этажа Железнодорожного РОВД выбросились Андрей Т. и Игорь К. Во время допросов в РОВД задержанных, по необоснованному обвинению в угоне автомобиля подвергали изощренным пыткам. Трое оперативных сотрудников РОВД во главе с начальником отдела по борьбе с кражами и угонами автомобилей Альбертом Ф. поочередно истязали Андрея и Игоря: надевая противогаз и вызывали удушье; прикрепляли электроды к голове, запястьям, половым органам и подвергали пыткам электрическим током; били подозреваемых по почкам, легким, в пах. Потерпевшие по несколько раз теряли сознание. Их выволакивали в соседний кабинет, а на смену брали следующего. В состоянии отчаяния Игорь выпрыгнул из окна «комнаты отдыха» РОВД и получил тяжелые ушибы. Чуть позже его примеру последовал Андрей и при приземлении – сломал обе ноги. Расследование инцидента вела городская прокуратура, однако дело было закрыто. 21

Число такого рода случаев, известных составителям доклада, более 15. Во всех этих случаях уголовное производство по делам в отношении виновных сотрудников правоохранительных органов приостанавливалось.

Также, в обход процессуальных норм, широко используется форма административного наказания лица, подозреваемого в совершении преступления. Задержанного осуждают к административному аресту на срок до 15 суток, нередко составляя ложные протоколы об административном нарушении правопорядка. 22 В этот период без предъявления обвинения, которое влечет гарантии правовой защиты, задержанного принуждают к даче показаний по уголовному делу, с применением насилия.

Так в 2000 г. в г. Туймазы Республике Башкортостан был задержан в своей квартире «для проверке документов» И.Г. Сатвалов. В РОВД на Сатвалова был составлен протокол о мелком хулиганстве (“нецензурная брань в общественном месте”). На следующий день судья А.Т. Хайруллин осудил задержанного на 10 суток. После чего его увезли в г. Уфа, где сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью в течение 10 суток пытали Сатвалова, добиваясь признательных показаний по уголовному делу, где Сатвалов проходил в качестве свидетеля. По истечении 10-ти суток, когда Сатвалов все-таки не подписал требуемые показания, его привезли в Туймазы и отпустили. 23

B . Применению пыток также способствуют господствующие в системе МВД методы оценки деятельности милиции, когда основным показателем является процент раскрываемости преступлений. Сотрудники оперативных служб ориентированы не столько на действительную раскрываемость преступлений, сколько на увеличение ее процента. Однако реальному повышению раскрываемости препятствует ряд объективных (слабая оснащенность органов милиции техническими средствами раскрытия преступлений) и субъективных факторов (низкий профессиональный уровень сотрудников, их неумение использовать предусмотренные законом способы оперативно-розыскной деятельности и другие). В результате основным доказательством причастности к преступлению становится признание подозреваемого, а главным средством его получения – применение пыток.

C . Традиционно неприязненным остается отношение органов государственной власти к общественному контролю в целом, и к правозащитным организациям, расследующим факты применения пыток, в частности. "Одновременно обращаю Ваше внимание на то, что в своей деятельности Вы не вправе подменять правоохранительные органы..." 24

С одной стороны, правоохранительные органы считают, что общественные организации не имеют компетенции расследовать дела по пыткам, с другой стороны, не признают саму проблему и считают излишним ее обсуждение. Правительство также отрицательно относится и к возможности посещения представителями общественных организаций мест заключения под стражу, где существует практика применения пыток. Эта позиция подтверждается процессом бойкотирования законопроекта «Об общественном контроле мест лишения свободы».

В настоящее время представители общественных организаций не имеют законных оснований посещения мест лишения свободы и предварительного содержания. В соответствии с законодательством правом на посещение мест лишения свободы имеет Уполномоченный по правам человека России, но региональные Уполномоченные, члены комиссий, созданных при администрациях регионов этими полномочиями не обладают.

D. Остается в должной мере не реализованной право гражданина на судебный порядок ареста и заключения под стражу, гарантированное ст. 22 Конституции России. Декларируя приведение этой нормы в соответствие, Россия приняла оговорку в Конституции РФ и при ратификации Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод 25, о том, что такая норма будет введена с новым УПК. С принятие нового УПК в 2001 г. норма ареста и заключения под стражу исключительно судебным решением вновь отсрочена с введением в действие только с 1 января 2004 г. 26 Вместе с тем, в 2002 г. Конституционный суд России своим решением признал отсрочку нормы судебного ареста не правомерным. По этому такой порядок вступает в силу уже с 1 июля 2002 г.

В мае 1992 г. в УПК РСФСР были внесены поправки, которые сохраняли старый – внесудебный порядок арестов, но одновременно предоставляли арестованному право обжаловать в суде постановления прокурора на арест и продление срока содержания под стражей. С 1993 года наблюдалась тенденция быстрого роста числа обращений по обжалованию ареста в суды, а с 1995 до настоящего времени – постепенного снижения. Одновременно снизилось число положительных решений по делу с более чем 13 % до менее 5 %. Это свидетельствует о неэффективности судебного обжалования ареста. Основной причиной его неэффективности можно назвать – корпоративную созависимость суда и правоохранительных органов, а также саму процедуру судебного рассмотрения законности ареста. Жалобы арестованных принимаются специальным судьей, в процессе рассматриваются исключительно вопросы процессуальных нарушений, без оценки степени общественной опасности подозреваемого. Неэффективность судебного обжалования ареста подтверждается и адвокатами: только в 46 % таких процессов принимают участие адвокаты.

E. Остается актуальной проблема защиты прав заключенных. Зафиксировано множество случаев унизительного обращения с заключенными, неоправданного применения наказаний, использования физической силы и спецсредств. Во многих исправительных учреждениях заключенных за жалобы на администрацию водворяют в ШИЗО, карцер, ПКТ, наказывают иными способами. Осужденные часто не знают своих прав, не умеют их отстаивать законными способами, не понимают смысла правовых норм и лишены возможности знакомиться с юридической и правовой литературой, которая продолжает изыматься цензурой. Чрезмерный контроль администрации и устрашение новым наказанием затрудняют обращение заключенных за судебной защитой в случае обжалования действий администрации. Известны многочисленные случаи объявления взысканий осужденным за “необоснованные жалобы на администрацию”, при этом оценку обоснованности жалоб делает сама администрация.

Гарантии не преследования и защиты потерпевших от неправомерных действий администрации в уголовно-исполнительном праве отсутствуют, и заявители при подаче жалоб подвергаются преследованию.

Частью 2 статьи 23 Уголовно-исполнительного кодекса РФ предусмотрено осуществление общественного контроля мест лишения свободы, регламентировать порядок которого, призван специальный федеральный закон. Проект такого закона "Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии общественных организаций их деятельности" уже принимался Государственной Думой в 2000 году, но был отклонен Советом Федерации, а после согласования обоими палатами российского парламента не был принят из-за отрицательного отзыва Правительства России. Несмотря на компромиссный характер проекта, согласованного с правоохранительными ведомствами и поддержанного ими, отрицательный отзыв был обоснован "недопустимостью осуществления контроля государственных учреждений общественными организациями". 27 Таким образом, в России, в нарушение федерального законодательства, из-за противодействия Правительства общественный контроль отсутствует.

В соответствии с ведомственными инструкциями при проведении силовых операций специальными подразделениями (ОМОН) ГУИН МВД применяется порядок, при котором сотрудники подразделений действуют без опознавательных знаков (без личных, идентификационных номеров). В этой связи, при не спровоцированном применении силы и спецсредств (что чрезвычайно распространено на практике) установить их личность в качестве подозреваемых в совершении преступления не представляется возможным. Так, например, в деле по факту избиения осужденных к колонии АМ 244/9-11 Пермской области, Усольская прокуратура по надзору за соблюдением законности в местах лишения свободы не привлекла 7 виновных в избиении сотрудников спецназа “поскольку все они были в масках и ни одного из них потерпевшие опознать не могут”. 28

F . Несмотря на факт массовости применения пыток на территории Чечни, со стороны правоохранительных органов не только не предпринимаются меры по борьбе с этой практикой, но и не признается сам факт их применения. Так, например, в приказах Командующего объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе № 145 за 2001 г. и № 80 за 2002 г., направленных на предотвращение массовых нарушений прав человека, в приказе Генерального прокурора № 46 за 2001 г., среди прочих правонарушений и преступлений, – пытка не упомянута.

Нельзя исключить, что в порядке дисциплинарной ответственности, военнослужащие получили какое-либо взыскание за применение пыток и жестокое обращение с задержанными. 29 Однако такие взыскания применялись не в порядке наказания, а за «допущение утечки информации».

При отсутствии понятия запрета пыток в уставах, наставлениях и инструкциях, действующих в МВД, армии и иных силовых структурах, возможность и условия их применения проводится под видом "тактических приемов", усваиваемых "в рабочем порядке", в непосредственном общении с коллегами. Кроме того, в секретных и служебных инструкциях, регламентируется применение т. н. "форсированного допроса" – пыток, применяемых к захваченному в плен противнику в условиях боевых действий, прежде всего - на собственно контролируемой противником территории.

Подтверждением безнаказанности также может служить практика возвращения в Чечню (направление на новый срок службы) состава частей и спецподразделений, скомпрометировавших себя незаконными задержаниями и "исчезновениями" задержанных, тела которых впоследствии обнаруживались со следами пыток – например, Ханты-Мансийского ОМОНа.

Статья 12

A . В официальном докладе, представленном Российской Федерацией, отмечено, что действующее законодательство РФ устанавливает, что компетентные органы должны обеспечить быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и их справедливое наказание, а также недопущение привлечения к уголовной ответственности невиновных лиц. Согласно ст. 126 УПК РСФСР, расследование жалоб на применение пыток должностными лицами, в частности работниками правоохранительных органов, относится к компетенции прокуратуры. Это означает, что именно прокуратура обязана возбудить уголовное дело, провести предварительное следствие по данной жалобе, составить обвинительное заключение, направить дело на судебное рассмотрение и представлять обвинение в суде.

Однако, на практике, практически во всех случаях обращения граждан по факту применения пыток прокуратура отказывает в возбуждении дела или, возбуждая дело, прекращает по нему производство. Фактически всегда, за редким исключением, прокуратура стремится всеми возможными способами уклониться от обязанности проводить быстрое, беспристрастное и эффективное расследование по обоснованным жалобам на применение пыток. Чаще всего прокуратура, вместо возбуждения уголовного дела и проведения расследования по таким жалобам, проводит проверку в порядке ст. 109 УПК РСФСР. Эта проверка зачастую сводится к получению от органов милиции акта служебной проверки по предмету жалобы. Поскольку сотрудники милиции и их начальство не заинтересованы в прекращении практики пыток, служебная проверка в подавляющем большинстве случаев состоит из получения объяснений от обвиняемых в применении пыток сотрудников, которые, разумеется, утверждают, что никаких пыток они не применяли и применять не могли. К объяснениям прикладываются положительные характеристики на обвиняемых сотрудников. На основании этих материалов прокуратура обычно выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

В ряде случаев, особенно если жертва проявляет настойчивость и обжалует постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, прокуратура дело возбуждает. Возбуждение уголовного дела по жалобе на применение пыток является основанием проведения расследования по этой жалобе. Однако для проведения эффективного предварительного следствия необходимо осуществлять два вида деятельности: следственную работу и оперативно-розыскную деятельность (далее ОРД). Следственная работа проводится в рамках процессуальных действий, выполняемых следователем прокуратуры в соответствии с Уголовно процессуальным кодексом (далее УПК). А ОРД является комплексом оперативных мер, выполняемых оперативными сотрудниками (сотрудниками милиции, Федеральной службы безопасности, налоговой полиции, государственной охраны, пограничной службы, таможни, службы внешней разведки, министерства юстиции). В ходе ОРД добывается информация, которая сама по себе не всегда является доказательством, но дает повод для проведения следственного действия (например, обыска), в ходе которого эти доказательства могут быть получены. Например, в результате прослушивания телефонных переговоров сотрудника милиции может быть получена информация о том, что во время допроса он применяет пытки и что орудие пыток - прибор для пыток электрическим током – он хранит в пакете, находящимся в раздевалке.

Органы прокуратуры не имеют в своем штате сотрудников и технических средств для непосредственного осуществления ОРД. Ст. 119 УПК устанавливает, что необходимые для проведения расследования оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ) выполняются оперативными сотрудниками выше перечисленных органов по отдельному поручению следователя, осуществляющего предварительное следствие.

Расследование по жалобе на применение пыток и жестокого обращения со стороны сотрудника милиции согласно ст. 126 УПК РСФСР, относится к компетенции органа прокуратуры того района, на территории которого находится отделение милиции, на сотрудника которого поступила жалоба. Законодательство разрешает следователю районной прокуратуры давать отдельные поручения о проведении ОРМ оперативным сотрудникам различных подразделений. Однако на практике поручения даются исключительно сотрудникам органа милиции того же района, где находится прокуратура, то есть, того самого подразделения милиции, на сотрудника которого поступила жалоба. Сослуживцы милиционера, обвиненного в применении пыток, вряд ли способны эффективно осуществлять ОРМ в отношении своего вчерашнего коллеги и товарища. Они оказываются в сложной этической ситуации, в которой их беспристрастность подвергается серьезнейшему испытанию. Этот эффект усугубляется тем, что пытки часто применяются именно оперативными сотрудниками милиции и рассматриваются ими как допустимая мера.

Следователь, осуществляющий предварительное расследование по жалобе на применение пыток, тоже далеко не всегда беспристрастен, поскольку в ходе своей работы по расследованию других преступлений он, возможно, неоднократно давал поручения именно тому милиционеру, в отношении которого в настоящее время ведется следствие. Как правило, в результате совместной работы у них сложились личные отношения. Таким образом, ОРД и следственные действия в отношении милиционера, обвиненного в применении пыток, производятся его бывшими товарищами по работе. Беспристрастность таких действий находится под сомнением.

Отсутствие беспристрастного расследования со стороны прокуратуры объясняется также ее особой ролью в системе государственных органов России. Согласно действующему законодательству 30, прокуратура осуществляет функцию надзора за законностью в ходе предварительного следствия (в том числе, за недопущением пыток в правоохранительных органах) и одновременно функцию поддержания государственного обвинения в судебных разбирательствах по уголовным делам. Таким образом, проводя расследование по фактам применения пыток в ходе дознания и предварительного следствия по уголовному делу, прокуратура фактически ослабляет позицию обвинения, подвергая сомнению законность добытых при помощи пыток доказательств вины и возможность их использования в суде.

Отсутствие беспристрастности расследования, требуемой ст. 12 Конвенции, негативно отражается на его эффективности. Эффективность в отношении расследования означает, что в результате его должны быть собраны все доказательства, свидетельствующие о виновности или невиновности сотрудника милиции, на которого поступила жалоба. То есть, должна быть восстановлена картина происшествия, послужившего основанием для подачи жалобы. Ст. 20 УПК РСФСР требует, чтобы в ходе следствия были приняты все законные меры для полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела. Принятие таких мер – волевое действие. Однако, как уже было рассмотрено выше, следователь, столкнувшийся с необходимостью расследовать жалобу о пытках, зачастую не имеет намерения таких действий совершать. Наоборот, приняв в свое производство «пыточное» дело следователь, как правило, нацелен на решение определенной задачи – помочь сотруднику милиции избежать уголовной ответственности. Один из следователей прокуратуры в доверительном разговоре с представителем НРОО «Комитет против пыток» так сформулировал свою позицию: «Все документы, представленные мне для приобщения к материалам дела будут приобщены, все ваши ходатайства разрешены в соответствии с законом, но не ждите от меня проявления инициативы, - я не желаю, чтобы руководство РУВД подумало, что я хочу «посадить» их сотрудника». Эта позиция достаточно типична.

Поэтому, даже в тех случаях, когда дело возбуждается, достаточных мер для эффективного расследования не предпринимается и дело закрывается при первой же возможности. Чаще всего, постановление о прекращении уголовного дела выносится в соответствии со ст. 5 п.1 УПК РФ “за отсутствием события преступления” или ст. 6 УПК РФ “вследствие изменения обстановки”. В последнем случае, постановление обосновывается тем, что обвиняемые были уволены или понижены в должности, и поэтому они более “не представляют общественной опасности” 31.

Формальными причинами оснований отказа в возбуждении уголовного дел наиболее часто становится:

• причинение телесных повреждений якобы при задержании заявителя,

• наличие у заявителя телесных повреждений до задержания или получение таких повреждений в камере,

• причинение заявителем телесных повреждений самому себе,

• отсутствие у заявителя видимых следов применения физической силы или оружия (как правило, из-за запоздалой экспертизы).

Проблема доказуемости факта пыток связана с затруднением для пострадавшего от пыток документировать физические повреждения, а также недоступность получения медицинских документов из травматологических пунктов, медицинских экспертных учреждений, в которых пострадавший был осмотрен. Известны случаи, когда после посещения медицинских учреждений представителями прокуратуры или милиции медицинские документы исчезали. Так, до настоящего времени не удается найти медицинскую карту Слюсарева В.Ю. из Института им. Гельмгольца, который был избит сотрудниками ОВД “Печатники” г. Москвы. Сотрудница Люблинской прокуратуры г. Москвы Р.А. Иванютина утверждает, что «отправила эти документы в институт, однако там их не получали». При отсутствии доказательств повреждений, прокурор Иванютина отказала в возбуждении уголовного дела по факту пыток Слюсарева. Привлечь к ответственности Иванютину Р.А. не удалось, так как она стала судьей.

В соответствии со ст. 239 1 , 239 2 Гражданско-процессуального Кодекса РСФСР от 11 июня 1964 г. и Законом РФ от 27 апреля 1993 г. № 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", гражданин имеет право обжаловать действия и бездействия органов власти и должностных лиц, в связи с уголовным преследованием виновных в применении пыток. В соответствии с судебной практикой 32 дела об обжаловании действий и бездействия прокуратуры подлежат рассмотрению в рамках уголовного производства (в соответствии с нормами УПК). Вместе с тем, в уголовном процессе прокурор не признается в качестве ответчика, по этому, такие процессы проходят с заведомым нарушением принципа равенства сторон, а также не позволяют потерпевшему заявлять исковые требования по возмещению вреда.

Обжалование постановления прокуратуры в большинстве случаев приводит к возобновлению, а затем к вторичному прекращению уголовного дела. Повторение процессуальной процедуры возбуждения и прекращения уголовного дела, по настоянию потерпевшего может продолжаться многократно, без проведения реального расследования дела. 33

Нежелание следователей проводить беспристрастное и эффективное расследование по жалобе на применение пыток сотрудниками милиции сказывается также на сроках проведения такого расследования. Следователь часто стремиться всеми возможными законными и не законными средствами затянуть время следствия, чтобы вынудить потерпевшего отказаться от предоставленного ему законом права преследовать своих мучителей.

B. Особо откровенную пристрастность к расследованию фактов пыток и жестокого обращения проявляет в своем бездействии военная прокуратура. В силу корпоративных интересов (в т.ч. при назначении на должность), связанных с Министерством обороны военная прокуратура не способна обеспечить надлежащий надзор за исполнением законов, вести независимое расследование, основанное на тщательном расследовании фактов, и жалоб на пытки и жестокое обращение, особенно со стороны офицеров к военнослужащим срочной службы. Примером может служить уголовное дело, возбужденное в военной прокуратуре Нижегородского гарнизона по факту издевательств заместителя командира в/части по воспитательной работе майора Мерзлякова в 1999 году. Майор заставил солдата выпить бутылку технического спирта, а когда тот потерял над собой контроль, избил его сапогами. В результате солдат оказался в реанимации и военная прокуратура возбудила уголовное дело. Однако через некоторое время уголовное дело в прокуратуре было утеряно. После этого Комитет солдатских матерей ходатайствовал приобщить к этому делу иные факты издевательств обвиняемого над другими солдатами. На ходатайство прокуратурой был дан ответ, что «на основании материалов проверки гарнизонной военной прокуратурой в возбуждении уголовного дела отказано в соответствии со ст. 5, п.1 УПК РСФСР». 34

Что касается оценки деятельности военной прокуратуры в Чечне, то ее нельзя квалифицировать по иному, как преступный саботаж. Во всех случаях применения пыток военнослужащими дела либо не возбуждаются, либо после возбуждения прекращаются по надуманным предлогом.

C . Факт бездеятельности правоохранительных органов и неэффективности расследования случаев пыток является в России общеизвестным. В этой связи подавляющее большинство потерпевших от жестокого обращения и пыток предпочитают не обращаться с заявлениями, небезосновательно считая такие действия не только бесполезными, но и опасными. Анализ показывает, что подобные ситуации не единичны. Выборочный анонимный опрос, проведенный правозащитными организациями в Самарской области, показал следующее: Из 29 задержанных граждан в октябре-декабре 2000 года работниками милиции, физическому насилию (избиениям) подвергалось 23 человека, лишь один из них обратиться с жалобой в прокуратуру.

В течение последних трех лет в ходе проведения НРОО «Комитет против пыток» более семидесяти расследований по жалобам на пытки и жестокое обращение со стороны сотрудников милиции установлено, что быстрое и эффективное расследование было проведено только в одном случае. В остальных случаях имело место ярко выраженное нежелание следователей и должностных лиц органов прокуратуры проводить эффективное расследование. Даже когда доказательства были собраны и предоставлены следователю самим потерпевшим, следователь стремился сделать все возможное, чтобы уголовное дело по факту пыток или жестокого обращения было прекращено и не направлялось в суд. Чтобы достичь этого следователи использовали такие средства как:

1 Волокита, затягивание, а не редко и нарушение процессуальных сроков, необоснованное приостановление уголовного дела.

2 Не предоставление потерпевшему информации о прекращении дела либо об отказе в его возбуждении. Намеренная дезинформация потерпевшего о якобы ведущемся расследовании, препятствование в получении копии процессуального документа для последующего обжалования.

3 «Потеря» заявлений, ходатайств, заявленных пострадавшим в ходе следствия.

4 Отказ от приобщения к материалам дела документов, представленных гражданами и организациями. При этом граждане и организации не уведомлялись об отказе.

5 Оказание психологического давления на свидетелей, например в форме демонстрации своего отрицательного отношения к позиции потерпевшего.

6 Запугивание свидетелей возможностью мести со стороны сотрудников милиции.

7 Выборочное протоколирование свидетельских показаний. Искажение смысла сказанного свидетелем при протоколировании.

8 Затягивание времени при назначении экспертиз в ситуациях, когда следы пыток и жестокого обращения могут исчезнуть.

В результате таких действий только в четырех случаях из семидесяти в результате расследования прокуратура предъявила обвинение сотрудникам милиции, применявшим пытки, при этом по трем из указанных дел предварительное следствие продолжалось более двух лет. Около сорока потерпевших после одного- двух лет ведения следствия отказались от своего намерения добиться привлечения своих мучителей к уголовной ответственности. По двадцати семи делам следствие продолжается до настоящего времени, причем потерпевшие не оставляют своих попыток преимущественно по причине возможности получить бесплатную юридическую помощь, в том числе помощь адвоката, от НРОО «Комитет против пыток». До того, как у Комитета появилась возможность предоставлять такую помощь, подавляющее большинство потерпевших от применения пыток со стороны сотрудников милиции отказывались от своей жалобы в течение полугода с момента ее подачи, по причине невозможности оплачивать услуги адвокатов.

В 1999-2000 гг. Институт законодательства и сравнительной политики при Правительстве России провел социологическое исследование по теме "Сокращение числа лиц, содержащихся под стражей и количества арестов". На вопрос "Считаете ли Вы эффективной деятельность органов прокуратуры по проверке заявлений подсудимых о применении к ним незаконных методов следствия?", дали отрицательный ответ, из числа опрошенных:

адвокаты - 92%,

судьи - 88%,

прокуроры - 43%. 35

Отсутствие эффективного расследования подтверждается также представленными в официальном докладе РФ статистическими данными о количестве поданных и количестве удовлетворенных жалоб на незаконные методы проведения расследования 36 .

Таким образом, имеются все основания утверждать, что Россия не выполняет обязательство по обеспечению проведения быстрого и беспристрастного расследования в случаях, когда имеются достаточные основания полагать, что пытка была применена.

D . Как было отмечено в официальном докладе РФ, был разработан и принят новый УПК. Он вступит в силу с 1 июля 2002 года. Применение нового УПК может положительно повлиять на увеличении эффективности расследований по жалобам на применение пыток. Однако по нашему мнению эффективность нововведений возможна лишь в том случае, если будут предприняты дополнительные меры, такие как:

1 Изменение дисциплинарной практики в милиции. В настоящее время привлечение к уголовной ответственности сотрудника милиции ставится руководством МВД в вину всему подразделению, где работал такой сотрудник. Это негативно сказывается на продвижении по службе его непосредственных начальников и сослуживцев.

2 Передача расследования жалоб на применение пыток и жестокого обращения из компетенции территориальных органов прокуратуры в компетенцию вышестоящих органов прокуратуры, либо в компетенцию органов прокуратуры других районов.

3 Поручить «оперативное сопровождение» расследования дел, связанных с применением пыток сотрудниками милиции, специализированным структурам МВД 37 (таким как подразделения УСБ 38 и ОРБ 39 ) и ФСБ 40

4 Обязать вышестоящие органы прокуратуры осуществлять особый контроль за проведением расследования по делам, связанным с пытками.

E . О применении пыток и жестоком обращении заявляют практически все опрошенные жители Чечни, прошедшие "фильтрацию" либо содержавшиеся в тюрьмах, как официальных, так и нелегальных.

Согласно показаниям потерпевших, задержание проводится, как правило, во время т.н. «зачисток» – военной операции, не имеющей правовых оснований. Во время "зачистки" населенного пункта значительную часть мужчин помещают во "временный фильтрационный пункт" (чаще всего рядом с местом расположения штаба группировки, производящей "зачистку"). В одних случаях это поле (Серноводск, Ассиновская, июль 2001 г.), в других – сельскохозяйственные постройки (в с. старые Атаги – бывшая птицеферма, в с. Чири-Юрт - развалины цементного завода). Допросы обычно ведет смешанная бригада сотрудников различных силовых структур (спецслужб, правоохранительных органов), входящая в состав группировки, производящей "зачистки"). Кроме жестоких и изощренных избиений при "фильтрации", к задержанным обычно применялись пытки током (с помощью специальной аппаратуры). После чего, большинство задержанных на зачистке через какое-то время освобождают.

С осени 2001 г. в соответствии с приказами Командующего ОГВ (с) № 124 и Генерального прокурора № 46 на "зачистках" нередко присутствуют представители прокуратуры. Их присутствие не влияет на порядок и общий карательный характер операций. Вместе с тем, имелись отдельные случаи, когда вмешательство прокуратуры позволяло освобождать незаконно содержащихся в воинских частях (с. Автуры, декабрь 2001 г.) или пресечь убийства и «исчезновения» во временных фильтрационных пунктах (Аргун, январь 2002 г.).

Однако контроль прокуратуры, либо военной, либо территориальной, за постоянно действующими местами содержания в военных комендатурах и в воинских частях (законом не предусмотренными), практически не ведется и невозможен. Никакой систематический учет задержанных там не проводится а, следовательно, невозможно проверить, кто из в последующим "исчезнувших" задержанных там содержался. Между тем, люди, задержанные именно военными (армией, внутренними войсками, спецназом, армейской разведкой, спецслужбами – обычно точно установить это не удается) чаще всего становятся жертвами особо жестоких пыток и внесудебных казней. Точную принадлежность этих силовых структур установить, как правило, не удается.

Так, многие из задержанных в Урус- Мартановском районе и впоследствии исчезнувших какое-то время содержались на третьем этаже районной военной комендатуры, где расположен районный отдел ФСБ.

1 марта 2002 года в Урус-Мартане был задержан и "исчез" житель с. Алхан-Юрт Асуханов Гелани. Ранее, 12 февраля, он был задержан, и все это время содержался в ИВС, изоляторе временного содержания при Урус-Мартановском временном отделе внутренних дел - официальном месте содержания задержанных, подконтрольном прокуратуре. В конце дня 1 марта Асуханов был освобожден из ИВС. Когда вместе с родственниками и главой администрации села Алхан-Юрт он выезжал из Урус-Мартана, их машину задержали на блок- посту. Подъехавшие на автомобиле ВАЗ-2106 белого цвета люди в камуфляжной форме и в масках схватили Гелани Асуханова и увезли в сторону городской военной комендатуры. Он "исчез" - родственники обращались в различные официальные инстанции, однако никаких сведений о нем получить не смогли.

Некоторые из задержанных в Шалинском районе содержались в частях дивизии оперативного назначения внутренних войск (ДОН ВВ) МВД РФ. В Аргуне многие из задержанных и "пропавших" оказывались в расположении 34-й Шумиловской бригады (ОБРОН) ВВ МВД. Тела тех из них, кто был убит, при передаче в Аргун в марте 2002 г., имели следы жестоких пыток: с резаными ранами от штык- ножа, со сломанными конечностями и т.п.

2 марта 2002 г., около полудня военнослужащими, приехавшими на бронетехнике, были схвачены и увезены в неизвестном направлении четверо жителей Аргуна - Баргаев Апти, Бехаев Беслан, Идрисов Шамиль и Музаев Алихан. По словам родственников, троих из них схватили в домах, Идрисова на соседнем перекрестке, – задержаны были, по сути, первые попавшиеся, случайные люди. Уже через час родные обратились с письменными заявлениями в различные инстанции - в городскую администрацию, в военную комендатуру, в межрайонную прокуратуру, однако в течение двух дней никаких сведений о них получить не могли. Утром, в понедельник 4 марта в городской администрации случайно узнали, что во дворе военной комендатуры лежат четыре тела с множественными пулевыми ранениями. Родственники опознали в них задержанных и "исчезнувших" двумя днями ранее. По версии военных, это были боевики, погибшие в бою в ночь с воскресенья на понедельник, 3 марта. Свои последние часы эти люди были связаны, стояли на коленях, у всех на запястьях есть прижизненные следы проволоки, на теле - следы жестоких пыток. Причина смерти очередь из автомата в спину с близкого расстояния.

В другом случае, в январе 2002 г. в Шатойском районе бойцами спецназа главного разведывательного управления армии (ГРУ) было совершено жестокое убийство задержанных. 1 марта 2002 г. проходила "зачистка" в пригороде Грозного, в совхозе имени 60-летия Октября, в ходе которой были задержаны 19 человек. Двое из них "исчезли" – Муртазов Адам и Хабибулин Магарам. Другие люди, находившиеся на "фильтрапункте" слышали, как тех избивали, а потом по рации вызывали грузовик: "Одного придется грузить, второй сам подымется". Они были увезены армейской разведкой и также стали «исчезнувшими».

Несмотря на разнородность подразделений и структур, замешанных в "исчезновениях", пытках и внесудебных казнях, нельзя воспринимать их действия как отдельные акции – все операции проходят при едином командовании с центром в Ханкале, главной базе федеральных сил в Чечне. Именно туда доставлялись задержанные в различных районах и при разных обстоятельствах, именно там неоднократно были обнаружены трупы задержанных и "исчезнувших" людей (наиболее известные эпизоды - февраль и март 2001 г.).

Так, 1 марта 2002 года, на территории элеватора на юго-восточной окраине города было вскрыто захоронение, в котором обнаружены останки двадцати четырех человек. Одного из них удалось опознать по сломанной и неправильно сросшейся кости ноги - это Яшуркаев Абдул-Вахаб Сулимович, шестидесятилетний старик, житель Аргуна, задержанный в ходе "зачистки" 11-14 марта 2001 г., и затем "исчезнувший". Всего тогда "исчезли" после задержания 11 человек. Тогда же, 13 марта 2001 г., на территории Ханкалы, главной военной базы, было обнаружено захоронение, в котором находились тела четверых из 11-ти "пропавших" в Аргуне. По факту обнаружения тел с признаками насильственной смерти военной прокуратурой было возбуждено уголовное дело.

Оценить масштабы «исчезновений» задержанных в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике за период 1999-2002 годы затруднительно. Сведения, представляемые официальными структурами о числе без вести пропавших , крайне противоречивы.

Так, в списке, который ведется в аппарате Специального представителя Президента РФ по соблюдению прав и свобод человека в ЧР В. Каламанова, содержатся сведения о 300 пропавших. Первоначально, в 2000 году, там значились около 900 человек. С тех пор их число в списке Каламанова постоянно сокращается – что, очевидно, связано с определенной целью засвидетельствовать прогресс в этой проблеме.

В списке МВД Чеченской Республики (структура МВД России) на начало 2002 года значились более 700 пропавших без вести – соответственно, по числу возбужденных розыскных дел. Очевидно, для возбуждения каждого такого дела родственники пропавшего должны были представить достаточно веские основания и убедительные документы.

В списке Комиссии по без вести пропавшим при Правительстве Чеченской Республики значатся более 1400 пропавших – очевидно, по числу поданных заявлений. Сравнение этих список показывает, что они дополняют друг друга – т. е. в каждом есть свеения о пропавших людях, отсутствующие в других списках. 41 Таким образом, данные официальных российских структур позволяют сделать вывод, что общее число без вести пропавших гражданских лиц в Чеченской Республике составляет ОТ ОДНОЙ ДО ДВУХ ТЫСЯЧ.

Правозащитный центр "Мемориал" работает в зоне конфликта с 1999 года и также составляет списки пропавших без вести. Информация «Мемориала» заведомо неполна – возможности по проверке и постоянной перепроверке сведений у "Мемориала", очевидно, существенно скромнее, чем у официальных структур. Кроме того, в списки «Мемориал» заносит только тех из пропавших без вести, о которых достоверно известно, что они были задержаны силовыми структурами Российской Федерации – военными, милицией и т.п.

На декабрь 2001 года было достоверно известно о более 300 таких случаях. За декабрь 2001 и первую половину января 2002 года стало известно о еще более 40 пропавших после задержания людях, и ни по одному из этих случаев прокуратура РФ не смогла дать никаких объяснений.

Система управления операции в Чечне проходит при взаимодействии военных и правоохранительных органов. Однако в ситуации военных действий общее управление осуществляется армией. В таких условиях практика военной разведки и спецназа, основанная на жестокости, применении силы и оружия без предупреждения, пыток для получения сведений от пленных, была успешно воспринята в Чечне подразделениями правоохранительных органов.

Все это стало возможно лишь в условиях бесконтрольности силовых структур, действующих в Чечне. Некоторые попытки прокуратуры установить контроль за проведением операций и за временными местами содержания задержанных наталкиваются на активное противодействие и остаются безрезультатными.

Статья 13

A . В докладе, представленном Российской Федерацией в Комитет против пыток, отмечено, что законодательство РФ предоставляет возможность обратиться с жалобой на применение пыток. Применение пыток должностными лицами является тяжким уголовным преступлением, подпадающим под действие ст. 286 (превышение должностных полномочий) или ст. 302 (принуждение к даче показаний). Ст. 108 и ст. 109 УПК РСФСР устанавливает, что прокурор, следователь, орган дознания (милиция, ФСБ, и т.п.), а также суд обязаны принимать заявления и сообщения о любом совершенном или готовящемся преступлении.

Констатируется, что жертва пыток может обратиться с жалобой в любой правоохранительный орган или в суд. Орган дознания (милиция, ФСБ, и т.п.) в течение трех, а в исключительном случае, десяти суток должен провести проверку поступившей жалобы и передать жалобу и проверочный материал в прокуратуру для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Если в ходе судебного процесса была заявлена жалоба на применение пыток, суд должен вынести в адрес прокуратуры частное определение о необходимости проведения проверки по данной жалобе.

Однако на практике этот порядок не соблюдается.

Органы прокуратуры при рассмотрении заявлений потерпевших о применении к ним пыток постоянно нарушают требования уголовно-процессуального законодательства о возбуждении уголовных дел и отказе в их возбуждении. В соответствии со ст. 112 УПК РСФСР при наличии повода и основания для возбуждения уголовного дела прокурор обязан возбудить уголовное дело, а в соответствии со ст. 108 УПК РСФСР одним из поводов являются заявления граждан, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления. Поэтому в случаях, когда поступило заявление потерпевшего о его избиении и медицинские документы о наличии следов насилия, возбуждение уголовного дела является обязательным. Так органы прокуратуры и поступают, если потерпевший указывает, что его избил другой гражданин.

Однако если потерпевший утверждает, что следы насилия являются результатом применения пыток в милиции, то в подавляющем большинстве случаев уголовное дело не возбуждается, вместо него проводится проверка. Эта проверка, как правило, ограничивается получением объяснений от работников милиции, которые отрицают применение пыток, после чего прокуратура выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом никогда не проводятся необходимые следственные действия, в частности, осмотр кабинетов, в которых можно было бы обнаружить следы применения пыток (например, предметы, которыми избивали потерпевшего) и т. д. Это свидетельствует о том, что работники прокуратуры с самого начала не заинтересованы в установлении истины и ориентированы на то, чтобы в будущем отказать в возбуждении уголовного дела.

В новом УПК РФ (вступит в действие с 1 июля 2002 г.) дело обстоит еще хуже. В ст. 148 указано, что при вынесении постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по подозрению конкретного лица в совершении преступления прокурор обязан рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела за заведомо ложный донос в отношении лица, подавшего заявление о совершенном против него преступлении.

С точки зрения юридической это правильно. Но в российских условиях нетрудно предвидеть, к чему приведет реализация этого правила, когда заявление касается пыток в милиции. Прокурор вызовет потерпевшего, подавшего заявление, разъяснит ему содержание ст. 148 УПК РФ и объяснит, что доказательств применения пыток нет и, скорее всего не будет, в возбуждении дела будет отказано, в связи с чем, будет поставлен вопрос о привлечении потерпевшего к уголовной ответственности за ложный донос. Несомненно, что во многих случаях потерпевшие откажутся от своих заявлений, а прокуратура использует это как дополнительный повод отказать в возбуждении дела и проводить расследование.

Кроме того, нежелание принимать жалобы и заявления о совершенных преступлениях (тем более жалобы на применение пыток) напрямую связано с сомнением у сотрудников правоохранительных органов, что преступление будет раскрыто. Это обусловлено тем обстоятельством, что основным показателем эффективности работы этих органов является так называемая раскрываемость, то есть отношение количества раскрытых преступлений к общему количеству заявлений о преступлениях. Еще в советские времена сложилась практика, когда работники правоохранительных органов стремились повысить процент раскрываемости за счет отказа принимать заявления, возбуждать уголовные дела, если обстоятельства дела не гарантируют успешности его раскрытия. Необходимо отметить, что руководство МВД пыталось принимать меры для пресечения подобной практики. Однако никаких заметных результатов эти попытки не дали, поскольку основной критерий оценки эффективности работы правоохранительных органов – процент раскрываемости, остался неизменным.

B. Кроме того, жалоба на применение пыток сотрудниками правоохранительных органов вызывает у их коллег, к которым с такой жалобой обратились, острое желание защитить члена своей корпорации от обвинений. 42 Это в свою очередь, объясняется тем, что применение пыток в ходе следствия и дознания не воспринимаются сотрудниками правоохранительных органов как преступление. Напротив, такие методы работы многие из них считают допустимыми и оправданными, так как позволяют наиболее эффективно бороться с преступностью и повышать пресловутый процент раскрываемости преступлений.

В качестве типичного случая, подтверждающего практику корпоративной солидарности в применении практики пыток можно привести пример:

17 марта 2000 г. были арестованы по обвинению за многократные случаи применения пыток для получения признательных показаний заместитель начальника Варненского РОВД Челябинской области И. Сурайкин и весь состав отдела уголовного розыска, кроме его начальника. (Между тем начальник криминальной милиции сам активно участвовал в насилии над задержанными, а оперативники РОВД действовали с его одобрения и по прямому указанию).

Несколько ранее, в феврале 2000 г., было направлено дело в суд в отношении инспектора уголовного розыска этого же РОВД и его водителя по обвинению в избиении обвиняемого в хищении. По словам прокурора области Анатолия Брагина, неприглядной выглядит в этой истории позиция Варненского прокурора Александра Кураева. «Именно с его ведома заявления граждан об истязаниях просто «спускались на тормозах» – прокурор предпочитал не реагировать на творимый беспредел. Сам А. П. Кураев признает, что «большая часть раскрытий осуществлялась мордобоем». 43

В ответ на меры областных УВД и прокуратуры по обеспечению законности в Варненском РОВД 3 августа было проведено общее собрание его работников, которые от имени 60 членов коллектива предъявили ультиматум областному УВД и прокуратуре области, отказываясь выполнять свои служебные обязанности до тех пор, пока не прекратится применение «репрессивных мер» по отношению к нарушившим закон работникам Варненской милиции. Причем они оставляли за собой в случае невыполнения своих требований право «на применение более радикальных форм протеста», 38 из них подали рапорты об увольнении. Правосознание организаторов собрания было настолько деформировано, что они не мыслили возможности выполнения своих обязанностей без мордобоя, что привело их к обращению к населению района, шантажируя его возможностью совершения преступлений: «Фактически с 3 августа 2000 г. нашего РОВД больше нет, а потому все вы остались без нашей защиты. Вас могут избить, изнасиловать, совершать у вас кражи, но мы не можем задержать преступников без риска, что завтра кого-то из нас за это отправят за решетку». В ответ на это глава Варненского района Н. П. Сурков встретился с коллективом работников милиции и, не без гордости, сообщил о том, что 8 милиционеров забрали рапорты обратно, а 30 согласились работать «до выяснения обстоятельств дела». Следователь Варненской прокуратуры, А. Карасев, расследовавший дело о массовом применении пыток в Варненской милиции, под благовидным предлогом был уволен из прокуратуры. Однако, как заявил прокурор области А. Брагин, это увольнение не имело ничего общего с «милицейским делом».

Следствие установило 33 эпизода преступной деятельности Варненских милиционеров (доведение до самоубийства, принуждение к даче показаний, превышение должностных полномочий с применением насилия), потерпевшими признано 19 жителей Варненского района. 44

В тех случаях, когда жертва пыток находится под арестом и с ним (с ней) производятся следственные действия, у жертвы имеется возможность обратиться с устной жалобой (заявлением) к следователю, проводящему расследование. Однако, почти всегда это приводит к тому, что именно следователь дает оперативным сотрудникам указание вновь применить пытки к жалобщику для того, чтобы тот перестал жаловаться и подписал свидетельские показания. Сами следователи, как правило, в пытках участие не принимают. Среди множества имеющихся в нашем распоряжении примеров наиболее ярким является случай, произошедший с Алексеем Михеевым . 19 сентября 1998 в ходе проведения «оперативной беседы» сотрудники Ленинского РУВД г. Нижнего Новгорода неоднократно применили к Михееву пытку электротоком, принуждая его признаться в изнасиловании и убийстве несовершеннолетней девушки. Те же самые пытки они угрожали применить к товарищу Михеева, Илье Фролову, если он откажется дать показания против Михеева. В результате этих действий и Фролов, и Михеев под диктовку милиционеров написали явку с повинной. После этого каждого из них отвели в соседний кабинет, где все это время находился заместитель прокурора Нижегородской области Владимир Муравьев, осуществляя фактическое руководство деятельностью оперативно-следственной группы, сотрудники которой «беседовали» с Фроловым и Михеевым. И Фролов, и Михеев в разговоре с Муравьевым пытались пожаловаться на применение к ним угроз и насилия. В ответ на жалобу Фролова Муравьев ответил, что если Фролов не даст нужные показания, то Муравьев, пользуясь своим служебным положением, сделает так, что Фролов не доживет до суда, поскольку будет помещен в камеру с больными туберкулезом. На жалобу Михеева о том, что к нему применяют пытки электротоком, Муравьев отдал пытавшим Михеева милиционерам приказание увести его и продолжать работать.

Доведенный неоднократным применением пыток до состояния реактивного психоза, Михеев выпрыгнул из окна РУВД, что привело к травме позвоночника, сделавшей Михеева инвалидом-колясочником. Девушка, в изнасиловании и убийстве которой сознались Михеев и Фролов, вернулась домой 20 сентября 1998 г. Владимир Муравьев до сих пор является заместителем прокурора Нижегородской области, возглавляя следственное управление. Все участники пыток получили повышение в должности и звании.

C . Если жертва делает заявление о применении пыток уже в ходе судебного заседания, являясь подсудимым, то суд, расценивает такое заявление как попытку уйти от ответственности за совершенное преступление. При этом обычно судья спрашивает у подсудимого, почему он не обращался с такой жалобой в органы прокуратуры в то время, когда еще находился под следствием. При этом объяснения подсудимого о том, что он испытывал давление со стороны сотрудников милиции и боялся повторения пыток, судом оцениваются критически. Иногда в таких случаях суд выносит частное определение в адрес прокуратуры о проведении проверки по заявлению, сделанному подсудимым в процессе. Однако судебный процесс в этом случае не приостанавливается, и приговор выносится до окончания проверки. При этом показания, данные под пытками, рассматриваются как заслуживающее доверия доказательство. Прокурорская проверка по частному определению суда в таких случаях проводиться лишь формально. Неэффективность такой проверки отчасти обусловлена тем, что прокуратура представляет в суде позицию государственного обвинения. По этим причинам большинство адвокатов не рекомендуют подзащитным заявлять в судебном процессе жалобу на применение пыток при принуждении к даче показаний.

Проблема неэффективности и затягивания рассмотрения и расследования жалоб на пытки со стороны сотрудников правоохранительных органов подробно описана в разделе, посвященном соблюдению обязательств, вытекающих из ст. 12 Конвенции. Следует также отметить, что практически во всех случаях имеется нарушение сроков рассмотрения жалоб судом 45, что чаще всего объясняется перегруженностью суда.

Ст. 13 Конвенции требует принятия мер по защите истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями. Однако, законодательство Российской Федерации не предусматривает никакой защиты жертв, обращающихся с жалобой на применение пыток, а также свидетелей.

В тех случаях, когда пытки были применены дознавателем или следователем к лицу, заподозренному в совершении преступления, подозреваемый может испытывать сильное давление в связи с подачей жалобы со стороны сотрудников правоохранительных органов, осуществляющих уголовное преследование. От этих сотрудников зависит не только тяжесть обвинения, которое будет предъявлено против него по окончании следствия. От них в значительной степени зависят условия содержания в следственном изоляторе, возможность получения передач и свидания с родственниками. Поскольку следственные действия, как правило, производятся вне следственного изолятора, сохраняется и угроза повторного применения пыток. Эти обстоятельства удерживают большинство пострадавших от пыток во время проведения дознания и следствия от подачи жалоб.

В редких случаях находящейся под следствием жертве пыток при помощи родственников, друзей, правозащитных организаций и адвокатов удается добиться проведения расследования своей жалобы. В такой ситуации сотрудники правоохранительных органов, виновные в применении пыток, зачастую предлагают жертве сделку, обещая совершить ряд действий (как правило, незаконных) для полного или частичного освобождения жертвы от уголовной ответственности. В обмен они предлагают жертве отказаться от своей жалобы и изменить показания, касающиеся обстоятельств возникновения полученных жертвой травм. Информация, собранная НРОО «Комитет против пыток» в Нижегородской области, показывает, что в описанной выше ситуации на сделку идет около пяти процентов жертв.

В тех случаях, когда жертве пыток не угрожает уголовное преследование, она все равно не застрахована от неправомерного давления, имеющего целью заставить ее отказаться от жалобы. Факт подачи заявления о применении пыток сразу же становится известным подозреваемым в пытках сотрудникам правоохранительных органов. Это происходит потому, что при проведении доследственной проверки заявления практически никогда не применяются негласные оперативно-розыскные методы. Это, в свою очередь, объясняется тем, что в России отсутствуют специализированные оперативные подразделения, способные и уполномоченные осуществлять оперативно-розыскную деятельность в отношении сотрудников милиции. При проведении проверки по жалобе обычно используется только такой метод сбора информации, как опрос. Причем опрашивают, как правило, только должностных лиц, на которых указала жертва, и их непосредственных сослуживцев.

В такой ситуации, обвиняемые должностные лица, поставленные в известность о поданной на них жалобе, имеют возможность оказывать давление на жалобщика, используя, при этом, должностное положение. Нередко при этом используются запугивание (угрозы фабрикации уголовного дела против жалобщика и его близких, угрозы физической расправы), либо подкуп. Например, в 1997 г., сотрудниками Сормовского РУВД г. Нижнего Новгорода был незаконно задержан и избит гр. Черемных. В течение года, в результате усилий сотрудников Нижегородского общества прав человека, были собраны доказательства, достаточные для предъявления указанным сотрудникам милиции обвинения в заведомо незаконном задержании и превышении должностных полномочий. Узнав о том, что следствие по жалобе Черемных закончено и им грозит обвинение, сотрудники РУВД в течение одного вечера так обработали гр. Черемных и трех свидетелей обвинения, что те на следующий день приехали в прокуратуру и сделали заявления, что все даваемые им в течение года показания являются ложными. Несмотря на то, что по делу было собрано много других доказательств, подтверждающих вину сотрудников РУВД, в том числе, данные медицинской экспертизы, обвинение в превышении должностных полномочий было снято, а за заведомо незаконное задержание сотрудники милиции были наказаны путем переведения на другую должность.

D. Наиболее уязвимыми являются находящиеся в местах лишения свободы жертвы, пострадавшие от жестокого обращения со стороны сотрудников мест лишения свободы. Эти жертвы целиком и полностью находятся во власти администрации мест лишения свободы, которая может оказывать давление или мстить за жалобы как непосредственно, используя собственные властные полномочия, так и руками других заключенных. Так в 1999 г. Амурской области в рамках мониторинга нарушений прав человека был проведен опрос заключенных СИЗО г. Благовещенска. На вопрос, били ли вас в СИЗО, из 97 человек утвердительно ответили 86 (88,65%). 46

Решение о применение дисциплинарных наказаний к заключенным принимает, по закону, сама администрация мест лишения свободы. Отсутствие справедливого разбирательства по вопросу о применении дисциплинарного наказания, дает администрации широкие возможности оказывать давление на неугодного заключенного. В России условия содержания в местах лишения свободы, а особенно в следственных изоляторах, сами по себе являются пыточными. Таковыми их в частности назвал специальный докладчик ООН Найджел Родли. Соответственно, меры наказания, которые подразумевают дополнительное ухудшение условий содержания заключенного, делают его существование практически невыносимым. Например, в условиях крайней недостаточности и плохого качества питания, заключенных за незначительные провинности лишают возможности получать продуктовые передачи от родственников, а также возможности пользоваться тюремным ларьком. В качестве наказания заключенный может быть помещен в карцер, который, как правило, представляет собой голую бетонную камеру без отопления.

E . Проблема сохранения ситуации жестокости и насилия в армии в значительной степени зависит от неэффективности расследования таких случаев. Так, большинство дел, связанных с «дедовщиной», закрываются на стадии предварительного расследования и до суда не доходят. Одно из объяснений такого положения – круговая порука, когда свидетели преступления либо отказываются от дачи показаний, либо вообще их не дают, в то время как командование частей не заинтересовано в огласке случаев, а значит в эффективном расследовании. При этом потерпевшие военнослужащие находятся в абсолютной зависимости от командования и ничем не защищены от преследования сослуживцев, виновных в жестоком обращении.

Так, «в 1999 году по приказу командира в/части 61918 полковника Карамышева был закован в наручники и на 14 часов подвешен за них в дежурной части (пос. Тоцкое Оренбургской области) рядовой Юлдашев, житель Саратовской области. Он был наказан за то, что покинул часть из-за невыносимых условий обращения, был госпитализирован в военный госпиталь № 16 (пос. Шиханы) и прооперирован по поводу флегматозного аппендицита. С больничной койки представители в/части 61918, надев наручники, возили в течение 3 дней по поселкам области. Затем, срезав с одежды все пуговицы и приковав наручниками к верхней полке плацкартного вагона, привезли в пос. Тоцкое. На жалобу по поводу жестокого обращения, пом. военного прокурора майор юстиции Горохов признал, что факт имел место, но не счел его достаточным для возбуждения уголовного дела.

Из жалобы Дмитрия К., от 30.12.99 в/ч 5468: «…в 4 утра меня разбудил сержант Самошин, который начал избивать меня, от него пахло водкой… в результате нанесенных мне побоев я получил сотрясение головного мозга, открытый перелом костей спинки носа и многочисленные ссадины на лице и теле. Утром я был отправлен в госпиталь. Над сержантом Семошиным состоялся суд, и ему вынесли приговор: 1 год дисциплинарного батальона. После этого случая отношения ко мне в части ухудшились… На следующий день, когда все спали после ночной смены, я проснулся от удара в голову. Пока я приходил в себя он продолжал наносить удары ногами по голове и в туловище, требуя от меня денег.. Сержанты (перечисляются фамилии) сказали мне, что если я завтра не найду им денег, то сначала они изобьют меня, а потом изнасилуют…» 47

Предпринимаемые с 1997 года Главной военной прокуратурой меры, как например, широкомасштабные проверки, явно не достаточны. Эффективность расследования не может быть достигнута при сохраняющихся традициях терпимого отношения к жестокости и насилию и отсутствия гарантий защиты для жертв такого насилия.

F . Особую озабоченность вызывает ситуация в Чеченской Республике, где с 1999 года, в результате ведения военных действий на всей территории практически ликвидирована система правосудия и контроля за соблюдением прав граждан.

Предпринимаемые Правительством России меры по воссозданию правовой системы являются явно недостаточными и неэффективными.

Так, в Чеченской Республике в 2000 г. создано управление судебного департамента, выделены штатные единицы для Верховного суда ЧР и 15 районных судов. Однако до сих пор на территории Чеченской Республики суды окончательно не сформированы или находятся в недоступном удалении. К примеру, для того чтобы обратиться в суд жителю Старопромысловского района г. Грозного нужно отправиться за 120 км. в Надтеречный район, преодолев для этого с угрозой для жизни и безопасности более 20 федеральных блок- постов. Кроме того, суды практически не рассматривают жалобы на действие вооруженных сил, мотивируя, к примеру, необходимостью подачи иска по месту нахождения ответчика…

Так, 18 августа 2001 г. во время спецоперации военнослужащих в селе Гехи Урус- Мартановского района дом семьи Абаевых подвергся разграблению под командованием генерал-майора Гайдара Гаджиева. Семья Аабаевых обратилась в суд с жалобой. Судья Суптян Яндаров, принявший жалобы, сообщил, что рассматривать ее не будет, поскольку "имеется негласное указание не рассматривать жалобы граждан на действия военных". Таким образом, жители Чечни практически лишены доступа к правосудию. Это же обстоятельство создает ситуацию всеобщего и безусловного нарушения процессуальных норм при уголовном преследовании и содержании задержанных под стражей.

В то же время, суды в других субъектах РФ не принимают к рассмотрению жалобы на нарушение на территории Чечни законных прав жителей этой республики.

Отсутствие судебной защиты на протяжении всего периода проведения военной операции в Чеченской Республике стало причиной для непосредственного обращения жителей Чечни в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.

Работу органов прокуратуры на территории Чечни можно характеризовать как пристрастную, направленную, прежде всего, на уголовное преследование подозреваемых в участии в боевых действиях против федеральных сил. Только по официальным данным за 2002 год возбуждено 321 уголовное дело в связи с «актами терроризма» и только 106 дел в отношении преступлений против мирного населения. Подавляющее большинство дел на федеральных военнослужащих и сотрудников МВД закрывается из-за отсутствия возможности найти подозреваемого.

В июне и июле 2000 г. в Чечне стала работать воссозданная коллегия адвокатов Чеченской Республики (председатель - У. Абдулкадыров, 39 адвокатов). Этот факт, безусловно, оказывает положительное влияние на ситуацию с правами человека на территории Чечни. Однако адвокатская помощь остается недоступной для абсолютного большинства нуждающихся в ней жителей Чечни. С одной стороны, пока количество работающих адвокатов явно недостаточно. С другой стороны, у большинства пострадавших людей, родственников задержанных и арестованных и т.п. нет денег для оплаты адвокатских услуг. Дополнительную сложность создает то, что единственный следственный изолятор в Чечне расположен в Чернокозово (Наурский район), а следственные бригады часто базируются в Моздоке (Северная Осетия).

Адвокатам, ведущим дела арестованных, приходится преодолевать значительные расстояния по дорогам Чечни и выезжать за ее пределы. Все это в нынешних условиях связано со значительными трудностями и даже опасностями. Адвокаты нередко не могут добиться встречи с сотрудниками прокуратуры или следственных бригад. 48

За период военных действий в Чечне правозащитными организациями выявлены и документированы сотни случаев применения пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов и МВД в отношении гражданского населения и задержанных по подозрению в преступлениях. В подавляющем большинстве случаев, при обращении за возбуждением уголовного дела, военная прокуратура в Чечне отказывала в возбуждении уголовного дела.

На середину сентября 2000 г., по сведениям ПЦ “Мемориал” аппарат специального представителя президента РФ принял уже более 8000 обращений. Более 50 % всех обращений – по поводу отсутствия сведений о задержанных и пропавших родственниках, ограничениях при передвижениях, фактах насилия, жестокого обращения со стороны военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов, произвольных задержаниях, избиениях и незаконном содержании под арестом. В приеме граждан принимал участие и военный прокурор. Однако за период июль – середина сентября органами прокуратуры было возбуждено лишь два новых уголовных дела по фактам преступлений против жителей Чечни. При этом из 16 подобных уголовных дел, возбужденных ранее, 4 были прекращены либо за отсутствием состава преступления, либо за невозможностью установить виновного. 49

Особую озабоченность вызывает система содержания под стражей задержанных в Чеченской Республики. Кроме СИЗО в Чернокозово, задержанные содержатся во временных местах содержания на блокпостах и в расположении воинских частей. Чаще всего это просто глубокие ямы; изоляторы временного содержания при создаваемых районных отделах милиции; крупные "фильтрационные пункты". Условия содержания в них бесчеловечны, процессуальный и гражданский контроль отсутствует.

В расположении воинских частей задержанных, как правило, содержат в глубоких (3-4 метра) ямах - такие же ямы используются как гауптвахты, где содержатся провинившиеся солдаты. Эти временные места содержания задержанных гражданских лиц совершенно незаконны.

В воинских частях ведутся первые допросы задержанных - происходит некое подобие дознания. Одно из таких мест - Ханкала, штаб Объединенной группировки федеральных сил. Люди, переведенные оттуда в другие места содержания (Толстой-Юрт, Чернокозово), утверждают, что именно на Ханкале обращение с задержанными и избиения в ходе допросов были особенно жестоки. 50 По заявлению сотрудников МВД, ведущих боевые действия в Чечне, они не признают возможность применения норм права в своих действиях. «А как действовать разведке, которая должна заниматься сбором информации о противнике? Добывается она, как правило, от захваченных в плен боевиков». 51

В ходе боевых действий обычная практика спецназа – уничтожение пленных после "форсированного допроса". Сами методы допроса, соответственно, отличаются крайней жестокостью (переправлять в вышестоящие штабы для дальнейших допросов предполагается только особо ценных пленных). Очевидно, что подобная практика подразумевает полную секретность и, во всяком случае, не предполагает фиксацию факта задержания в едином реестре.

В этом ее отличие от российской системы мест заключения, которая даже при тотальном засекречивании предполагает строгий учет движения заключенных, осуществляемый "спецчастью".

Статья 14

A. В соответствии со ст. 1069 Гражданского Кодекса РФ, любой гражданин, которому был нанесен ущерб незаконными действиями должностных лиц государства, имеет право на компенсацию. А ст. 1071 устанавливает, что такая компенсация выплачивается из бюджета Российской Федерации. Ст. 29 УПК РСФСР также устанавливает, что лицо, понесшее материальный ущерб от преступления вправе при производстве по уголовному делу предъявить к обвиняемому или лицам, несущим материальную ответственность за действия обвиняемого, гражданский иск. В официальном докладе РФ указано, что в проект Уголовно-процессуального кодекса РФ, принятого Государственной Думой в первом чтении, включена новая глава о производстве по возмещению вреда, причиненного незаконными действиями суда и органов, осуществляющих досудебное производство по уголовному делу.

В УПК РФ содержатся нормы, предусматривающие основания и условия возникновения права на возмещение вреда, порядок его возмещения. Однако данная глава касается лишь компенсации за судебную или следственную ошибку при лишении свободы, но не касается реабилитации в случаях пыток и жестокости в местах содержания под стражей. В п.2 ст.136 УПК также лишь констатируется, что «иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства».

Исковое производство подразумевает, что бремя доказывания возлагается на стороны. Это означает, что жертва пыток должна представить суду доказательства того, сотрудниками правоохранительных органов в отношении ее были совершены те или иные действия, что эти действия были противоправными и причинили жертве ущерб. В большинстве иных случаев рассмотрения исков по ст. 1069 ГК РФ, суд уделяет основное внимание разрешению вопроса о законности действий должностных лиц, поскольку сам факт совершения действий является очевидным и сторонами не оспаривается. Напротив, при рассмотрении «пыточного» дела незаконность действий, на которые жалуется истец, сомнения ни у кого, в том числе и ответчика, не вызывают. Более того, все признают, что такие действия являются тяжким преступлением против личности и государственных интересов. Однако сам факт совершения этих действий категорически отрицается ответчиком и именно это факт истец вынужден доказывать в судебном процессе. Собрать доказательства против работников правоохранительных органов жалобщик самостоятельно не может. Это объясняется тем, что у физического лица в России фактически отсутствуют возможности и правовые основания для запрашивания и получения информации из правоохранительных органов.

По этой причине успех рассмотрения заявленной истцом жалобы на пытки целиком и полностью зависит от того, насколько эффективно прокуратура провела предварительное расследование по данной жалобе и какие доказательства она собрала в ходе следствия. Как уже было отмечено, прокуратура проводит эффективное расследование по жалобе на пытки со стороны сотрудников правоохранительных органов в исключительно редких случаях. Из-за недобросовестного отношения прокуратуры к расследованию, жертва пыток лишается возможности обосновать свои требования о компенсации в суде.

В случае если предварительное следствие на момент предъявления гражданского иска не закончено, по сложившейся практике суд не рассматривает иск, ссылаясь на незавершенность предварительного следствия и отсутствие приговора суда, устанавливающего вину конкретных сотрудников правоохранительных органов. Как уже было отмечено выше, следствие по жалобе на пытки может продолжаться годами. Все это время жертва пыток получить компенсацию не может.

Когда вина конкретных сотрудников правоохранительных органов установлена в ходе следствия и им вынесен обвинительный приговор, гражданский иск удовлетворяется практически всегда. Однако при этом основным вопросом становится определение размера компенсации.

B . Российское законодательство и правоприменительная практика не имеют четкой системы определения размера компенсаций за незаконные действия должностных лиц.

Так, в статье 151 ГК РФ законодатель устанавливает принцип определения судом размера компенсации морального вреда и указывает ряд критериев, которые должны учитываться судом при определении размера компенсации: степени вины нарушителя, степени страданий, индивидуальные особенности потерпевшего и другие "заслуживающие внимание обстоятельства". В статье 1101 ГК РФ перечень критериев дополняется "учетом характера физических и нравственных страданий потерпевшего" и что "степень вины причинителя вреда должна учитываться только тогда, когда вина является основанием ответственности за причинение вреда, а также предписывается суду "исходить из требований разумности и справедливости".

Однако, ни в нормативных актах, ни в постановлениях Верховного суда РФ не устанавливается каких-либо правил применения этих критериев.

Проблема усугубляется тем, что Российская суды не имеют достаточной практики оценки морального вреда. Поэтому при определении размера компенсации суд обычно оценивает только размер имущественного ущерба и вред здоровью, практика оценки которого более известна. В настоящее время в России применяются большое количество методов пыток, которые причиняют невыносимые физические и моральные страдания, но не наносят жертве материального вреда.

Судья, принимающий решения о компенсации не имеет представления об обязательности компенсации и ее соразмерности причиненному ущербу. Сумма, назначаемая в качестве компенсации, чрезвычайно мала. Так, например судебным решение Первомайский районный суда г. Кирова от 5 июля 1999 г. было назначена сумма компенсации в размере 5 000 руб. по факту принуждения Покрышкина к даче показаний при помощи пыток. В 2001 году решением Нижегородского суда г. Н. Новгорода потерпевшему от пыток гр. Подсвирову также присуждена компенсация 5000 рублей ($165).

Заметим также, что существующая минимальная практика назначения компенсаций показывает, что определяемые судом размеры компенсации отличаются чрезвычайным разнообразием (на порядок) и не содержат никакой осмысленной оценки.

Так, например, в одном из случаев обращения в 1998 году за компенсацией морального вреда, нанесенного в результате неправомерного содержания под стражей, Верховный суд направил ответ на надзорную жалобу, в которой рекомендовал применять по аналогии Федеральный Закон "О реабилитации жертв политических репрессий". Согласно закону, судья должен был определить компенсацию за каждый месяц лишения свободы в размере 2/3 от минимального размера оплаты труда (МРОТ) (~ $15). В единственном случае судебным решением Черкесского городского суда от 17 марта 2000 г. в порядке реабилитации (признании невиновным) осужденного Алешникова И.А. была определена компенсация 52 в размере 450 тыс. руб. ($ 16,500). Однако 15.09.2000 Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ решение отменено (из-за чрезмерности суммы компенсации).

Кроме того, во всех известных нам фактах (таких не более 10) – обязанность выплаты компенсации суд возлагает на виновное лицо (осуждаемое за причинение пыток), а не на орган правопорядка, где жертва подвергалась насилию. Т.е. судебная система рассматривает вопрос компенсации исключительно в рамках гражданско-правовой ответственности, возникающей между гражданами по факту причинения вреда здоровью.

Отсутствие доступа к правосудию и бездеятельность прокуратуры при расследовании фактов применения пыток на территории Чеченской республики, не дает возможности получения компенсации потерпевшим. Ни в одном случае с 1995 года такая компенсация получена не была.

Статья 15

A . В России пытки и жестокое обращение стали одним из распространенных методов получения доказательств по уголовному делу. Профессиональный уровень сотрудников правоохранительных органов в России в последнее десятилетие значительно снизился. В то же время требования борьбы с преступностью возведены усилиями Правительства в России в ранг государственной кампании, где вопрос о методах достижения цели является не существенным. При этом основной показатель эффективности работы этих органов остался прежним – упомянутый выше процент раскрываемости. Таким образом, сотрудник правоохранительных органов должен обеспечить высокую раскрываемость преступлений, а с другой стороны не имеет навыков, а зачастую, и технических возможностей для сбора доказательств законными способами.

Пытки и жестокое обращение, чаще всего применяются к подозреваемому, обвиняемому, а иногда к свидетелям и потерпевшему от преступления с целью получения необходимых для дознания и следствия сведений. Эти сведения сами по себе не являются доказательствами по делу (как уже было отмечено, пытки чаще всего применяются оперативными работниками, которые собирают информацию, указывающую на источники доказательств) но дают, возможность такие доказательства получить. При этом сам процесс добывания доказательств может производиться в ходе вполне законных следственных действий.

Вместе с тем, достаточно часто пытки применяются и непосредственно при добывании доказательств, например, когда при помощи пытки получают признательные показания от подозреваемого или обвиняемого. Эти показания, как правило, оцениваются судом как допустимые и используются для обоснования обвинительных приговоров по уголовным делам.

Суд, не подвергая сомнению признательные показания и игнорируя заявления обвиняемых о применении к ним пыток, допускает вынесение обвинительного приговора невиновному.

«Одним из ярких примеров этого служит дело С. Михайлова, который 24 апреля 1995 г. был приговорен Архангельским областным судом к высшей мере наказания за изнасилование и убийство восьмилетней девочки. Верховный Суд РФ оставил этот приговор в силе. В основу обвинения легли признательные показания Михайлова, добытые с помощью пыток. Сотрудники милиции, причастные к следствию, получили высокие должности и звания. В 1996 г. в совершении этого преступления признался арестованный по другому делу некий Козлов. В декабре 1996 г. прокуратура Архангельской области вынуждена была начать расследование по вновь открывшимся обстоятельствам. Следствие тянулось несколько лет, потом Генеральная прокуратура передала его прокуратуре Вологодской области. В 1999  г. прокурор области В. Корнилаев подписал заключение, в котором сказано, что Михайлов не причастен к убийству. Все это время он находился в камере смертников». 53

Имея возможность оценить значительный объем судебных приговоров, мы можем констатировать, что во всех случаях , когда подсудимый или свидетель заявляют в ходе судебного процесса, что рассматриваемые судом показания были получены под пытками, суд не проверяет это заявление в ходе судебного следствия, хотя имеет на это право. При этом почти всегда заявление жертвы пыток игнорируется, а данные под пытками показания не исключаются из доказательной базы как неприемлемые. Это происходит даже в тех случаях, если суд поручает прокуратуре провести проверку по заявлению о применении пыток. Как уже было сказано выше, суд не дожидается результатов проверки.

Таким образом, нарушение требований ст. 15 Конвенции является явлением практически повсеместным. Абсолютность этой практики подтверждает тот факт, что в России не имеется ни одного случая возбуждения уголовного дела по фактам пыток на основании ходатайства, заявленного в судебном процессе обвиняемым.

B. Некоторые положительные тенденции внесли введение судов присяжных. Практика суда присяжных благотворно влияет на реализацию правила исключения доказательств, добытых незаконным путем, в том числе доказательств, добытых под пытками. Однако в настоящее время суд присяжных действует только в 9 регионах и рассматривает только некоторые категорий уголовных дел. Недавно принятый, но еще не вступивший в силу, УПК вводит суд присяжных во всех субъектах федерации с 2003 года. Вместе с тем, новый УПК значительно сужает круг дел, подлежащих рассмотрению судом присяжных, и вводит возможность отмены решения суда, не только по процессуальным нарушениям, но и по существу вердикта.

В ст. 75 принятого в 2002 году Уголовно-процессуального кодекса расширен перечень оснований признания доказательств недопустимыми, к которым отнесены также "показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде". Однако, в отсутствии эффективных механизмов контроля, такая норма, наряду с прочими, может остаться декларативной.

Статья 16

A . Отсутствие правового определения "пытки" и, как следствие – непонимание принципов ограничения насилия в правоприменительной практике приводит к чрезмерному применению различных форм жестокого обращения при обеспечении правопорядка в России.

Особенно негативные последствия имеет практика широкого использования усиленных подразделений органов правопорядка. Регламентация действий таких подразделений (ОМОН, спецназ) основывается на пресечении опасных преступлений в экстремальных условиях. Как, например, при предотвращении террористических актов, когда допускается применение оружие и не ограничено – силы.

Между тем, такие подразделения широко применяют в условиях отсутствия какой – либо вооруженной угрозы. Так, специальные подразделения использовались при плановых проверках паспортного режима, в местах лишения свободы (при проведении плановых обысков), при исполнении судебных решений, связанных с отчуждением имущества, при подозрении в совершении уголовного преступления.

Плановые проверки паспортного режима, под эгидой операции "Вихрь- антитеррор", как правило, проводились с 1999 г. в местах рыночной торговли и компактного проживания национальных меньшинств. Сотрудники спецподразделений задерживали граждан, условно отбирая их по национальным, возрастным и половым признакам. При этом не спровоцировано использовалась грубая физическая сила, спецсредства. Задержанных сгоняли в колонну, в шеренгу или скучено в толпу, применяя унижающие честь и достоинство приемы: на длительное время держали в неудобных позах (руки за головой, стоя на коленях, либо у стены – с широко раздвинутыми ногами). За попытку изменить позу, задержанных избивали.

При проникновении в помещения спец. подразделениями применяется методика активной агрессии: всех находящихся в помещении независимо от причастности к возможному преступлению заставляют лечь на пол, избивают ногами и оружием. Во время таких операций, направленных на пресечение уголовных преступлений, как подозреваемым, так и случайным людям наносятся значительные травмы.

Как новое явление, вызывающее чрезвычайную озабоченность можно рассматривать масштабную практику применения насилия при обеспечении правопорядка со стороны сотрудников органов, возвращающихся после участия в боевых действиях на территории Чечни.

Так, в мае 2000 г. сотрудники Чебоксарского отделения УБОП был задержан частный предприниматель из деревни Козловка Ядринского района Чувашии Ходяров А.Г. Все трое находились в состоянии алкогольного опьянения. Во время перевозки один из них стал душить задержанного удавкой, а двое начали избивать, говоря, что увезут к реке Сура и убьют. «Того, кто увидит, убьют тоже». А.Г. Ходярова в наручниках вывели к реке, вновь накинули на шею удавку и начали душить и избивать. «При этом они говорили, что едут с войны, и будут пытать его, как пытают «чехи» (чеченцы). После этого, приставили автомат к голове и в последний момент, чуть отодвинув его в сторону, выстрелили прямо возле уха. Пытали около 30 минут». 54

B . Вступившими в силу в 1997 году Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации и Федеральным законом “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” были введены гуманизирующие нормы, направленные на улучшение условий содержания. Однако, на практике, в среднем на одного человека вместо введенной с 1 января 1998 г. федеральным законом нормы свободной площади в размере 4 м 2 приходится 1,73 м 2 , а в некоторых СИЗО – 0,4–0,65 м 2 . Заведомая невозможность выполнения данного норматива привело к ухудшению контроля за санитарными нормами содержания. В общей сложности 60% зданий находится в аварийном или неудовлетворительном состоянии, требующем срочного ремонта, 26 СИЗО и тюрем признаны полностью непригодными к эксплуатации 55.

С другой стороны, законом не определен предельный срок содержания обвиняемого в тяжком преступлении или преступлении средней тяжести в период судебного рассмотрения. И в том случае, когда у суда подходит к концу срок содержания под стражей обвиняемого, суд имеет возможность направить такое дело для производства дополнительного расследования, после чего истечение срока возобновляется. Это является наиболее существенной причиной того, что более 60 % от общего количества заключенных СИЗО “числятся за судами” 56. Известны случаи, когда подсудимые в течение шести – семи лет ждали вынесения приговора, находясь в СИЗО.

Усилия, которые предпринимает ГУИН Министерства юстиции РФ, по уменьшению числа задержанных зачастую не приносят действенных результатов. Согласно данным его руководства, ежегодно из СИЗО до суда освобождается 125 тыс. человек, т.е. каждый четвертый. В основном в связи с прекращением уголовных дел на стадии дознания и предварительного следствия, а также в связи с изменением меры пресечения. Государственные затраты на содержание в СИЗО лиц, незаконно или необоснованно взятых под стражу, составляют в среднем более 206 млн. руб. в год 57.

В мае 2000 г. была объявлена широкомасштабная амнистия, по которой было освобождено почти 250 тысяч человек. Но тюремное население России сократилось к началу 2001 года лишь на 136 тысяч, а к началу этого года снова увеличилось на 52 тысячи (см. таблицу).

Учреждения ГУИН МЮ РФ в 1995-2002 гг.*

Годы

1996

1997

1998

1999

2000

2001

2002

1

Кол-во закл., тыс. чел.

1 017

1 052

1 010

1 014

1 060

924

976

2

На сто тысяч населения

689

715

688

693

729

637

677

3

Общее кол-во закл. в СИЗО, тыс. чел.

295,2

284,9

278,8

274,6

281,7

235,5

229

4

Кол-во мест в СИЗО, тыс.

177,4

181,4

182,6

184,6

186,4

148,6**

150,6

5

Переполненность СИЗО, %

166

157

153

149

141

158,5

152,2

6

Кол-во больных ТБ, тыс. чел.

54,1

75,2

82

98,3

96,8

84,4

88

7

Больные туберкулезом (ТБЦ) на 1000 закл.

53

71

82

97

91

91

90

8

Численность ВИЧ-инфицир., тыс. чел.

0,013

0,24

1,46

2,3

4,1

15,1

33

9

ВИЧ-инфицир. На 1000 закл.

0,013

0,23

1,44

2,3

3,9

16,3

33,8

«*» – сведения на начало года.

«**» – с 2001 г. кол-во мест в СИЗО стало подсчитываться по новым (увеличившимся) нормам жилой площади на человека.

Меры, предусмотренные Правительством России для улучшения условий содержания подследственных, не выполнены. В частности, запланированная государственная программа по строительству и реконструкции СИЗО исполнена только на 5%.

В течение 1998-2001 гг. Государственная Дума и Правительство России приняли ряд мер, направленных на уменьшение численности заключенных: через проведение значительных амнистий, более широкого использования условно- досрочного освобождения. 58 Однако эти изменения не затронули принципов правосудия, касающиеся чрезмерно суровых сроков наказания, широких критериев отнесения преступлений к числу тяжких и особо тяжких, неоправданно широкого применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Россия продолжает занимать лидирующее место в мире по уровню заключенных. Решения, принимаемые для снижения численности заключенных, в большей степени являлись единовременными и не имели долгосрочных последствий.

Так, принятие изменений в УИК РФ, связанных с гуманизацией уголовного наказания, практически не повлияли на ситуацию. При снижении на 1/3 сроков на возможность досрочного освобождения осужденных, число досрочно освободившихся увеличилось незначительно. Это связано с тем, что принципы оценки осужденных сохранились неизменными и основываются на инквизиционных понятиях “становления на путь исправления”, не связанные с ресоциализацией осужденных.

В марте 2001 года в Уголовно - процессуальный Кодекс РСФСР были внесены дополнения в ст. 239, в соответствии с которыми обвиняемый в тяжком преступлении не мог содержаться за судом более 9 мес. Однако в принятый в 2002 г. Уголовно - процессуальный кодекс РФ, такая норма не включена; в то же время большая часть заключенных в СИЗО лиц числится не за предварительным следствием, а за судом.

Не введены в практику альтернативные меры наказания, предусмотрены в УК РФ, применение которых могло бы реально способствовать уменьшению чрезмерности применения лишения свободы (арест и ограничение свободы).

Число применяемых альтернативных мер наказания (за исключением условного осуждения) составляет не более 5% от общего числа приговоров и в целом не увеличивается (по штрафам с 1997 по 2000 г. – наблюдается даже снижение: с 79,8 тыс. (7,9%) до 53 тыс. (5,3%). 59 Крайне редко применяется такая предусмотренная законом мера пресечения, как передача несовершеннолетнего под присмотр родителей; практически не применяются меры пресечения в виде личного поручительства и поручительства общественных организаций. 60 По имеющимся у авторов доклада данным, с 1997 по 2002 года на 255 ходатайств об изменении меры пресечения под личное поручительство суды лишь в одном случае удовлетворили такие ходатайства.

В целом правоприменительная практика (например, в чрезмерной суровости судебных приговоров) сохранилась неизменной, что отразилось на возобновлении роста числа заключенных в СИЗО с конца 2001 г.

В связи с этим, проблема чрезвычайной переполненности следственных изоляторов и бесчеловечные условия содержания заключенных в них, осталось чрезвычайно актуальной. Таким образом, не выполнена рекомендация Комитета на 2-й периодический доклад России: "f) радикальным образом улучшить условия содержания в тюрьмах, в том числе, что касается размеров камер, оборудования тюрем, питания и санитарных условий".

«Процесс сокращения тюремного населения не может стать долговременным без кардинального изменения уголовной политики государства. Это хорошо понимает руководство ГУИН Минюста РФ, подготовившее еще в 1998 г. законопроект, который в случае его вступления в силу создавал возможности для постепенного (в течение двух лет) сокращения количества заключенных примерно на треть. Законопроект активно поддерживался правозащитниками и был принят Государственной Думой в январе 2001 года. Но из-за яростного сопротивления Генеральной прокуратуры закон был возвращен Советом Федерации в нижнюю палату парламента, а затем урезан настолько, что в своем окончательном виде смог лишь на время притормозить процесс безудержного роста тюремного населения.

Заметим также, что в марте 2001 года Уголовно - процессуальный Кодекс РСФСР был дополнен статьей 239, в соответствии с которой обвиняемый в тяжком преступлении не мог содержаться за судом более 9 мес. Из вновь принятого Уголовно - процессуального кодекса РФ, вступающего в силу 1 июля 2002 года, подобная норма исключена, в то же время большая часть заключенных в СИЗО лиц числится не за предварительным следствием, а за судом.

C . Наряду с не утратившей актуальностью проблемой переполненности российских тюрем, большую озабоченность вызывает проблема широкого распространения в местах лишения свободы инфекционных заболеваний, которая имеет непосредственную связь с проблемой переполненности.

Опасность распространения туберкулеза вызывает тревогу у всего мирового сообщества. Иностранные фонды и организации в последние четыре года активно оказывают помощь России в борьбе с тюремным туберкулезом. Кроме того, средства, выделяемые из федерального бюджета на уголовно-исполнительную систему (УИС), выросли в последние два года более, чем в два раза (с 14 млрд. руб. в 2000 г. до 30 млрд. в 2002), кардинально улучшилась ситуация с обеспечением тюрем и колоний противотуберкулезными препаратами. На питание одного заключенного ежедневно выделялось в 2001 г. около 17 руб. (осенью 1998 г. – 70 коп.). Эти совместные усилия позволили добиться определенных успехов: относительное (на 1000 заключенных) количество туберкулезников в местах лишения свободы снизилось: с 97 (1999 г.) до 90 (2002 г.). Одновременно в те же годы произошел фантастический рост численности ВИЧ-инфи­ци­ро­ван­ных заключенных. За два года их количество увеличилось в 8 раз (с 4,1 тыс. в начале 2000 г. до 33 тыс. в 2002 г.)». 61

Количество больных ТБ и ВИЧ-инфицированных
на 1000 заключенных в учреждениях ГУИН МЮ РФ в 1995-2002 гг.

Быстрый рост количества ВИЧ-инфицированных в местах лишения свободы поставил в тупик руководство Минюста. В соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом, ВИЧ- инфицированные подследственные и осужденные должны содержатся и этапируются отдельно от остальных заключенных.

Между тем, для выполнения этого условия, в России не создано ни одного специализированного исправительного учреждения. Поэтому ВИЧ- инфицированные размещаются в общих исправительных учреждениях в локальных участках, с ограниченным доступом, режим содержания в которых схож с тюремным режимом.

Значительная часть инфицированных, прежде всего подростков, длительно содержится в следственных изоляторах. Камеры, где содержатся инфицированные, переполнены в несколько раз (еще более чем общие камеры), что создает совершенно невыносимые условия, вызывающие страдания и гибельное ухудшение здоровья. 

“У нас в восьмиместной камере содержат на данный момент 42 человека. Здесь сидят люди, которых не увозят по году и более. Не хотелось бы говорить, но и в себе таить тоже..., ведь чтобы элементарно добраться до туалета, приходиться потратить столько сил и нервов... А людей все продолжают закидывать, и нет ни конца, ни края. Если не сегодня, то завтра, начнут все по головам ходить друг друга...” 62

Перспектива в разрешении такой ситуации видится в отмене раздельного содержания, не оправданного с точки зрения международной практики и права. Однако сдерживающими факторами является эпидемиологическое правосознание и законодательные барьеры. В 2000 г. был принят приказ ГУИН Минюста России за № 111, предусматривающий снятие чрезмерной изоляции ВИЧ- инфицированных. Однако совместное содержание ВИЧ- инфицированных применяется лишь в отдельных случаях, в качестве эксперимента.

Остается неизменной практика применения норм содержания и форм наказания осужденных, причиняющих неоправданные страдания. Так, часть 4 ст. 118 Уголовно - исполнительного Кодекса РФ (УИК РФ) предусматривает, что во время содержания осужденных в штрафном изоляторе, помещениях камерного типа, единых помещениях камерного типа или одиночных камерах питание неработающих осужденных осуществляется по пониженным нормам. Такое ограничение питания осужденных влечет за собой недоедание, дистрофию среди осужденных, рост заболеваемости туберкулезом среди ослабленных голодом осужденных.

Частью 3 ст. 127 УИК РФ устанавливается, что осужденные, которым суд назначил наказание в колониях особого режима, 63 по прибытию в колонию помещаются в строгие условия содержания. В условиях особого режима разрешается ежемесячно расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости средства лишь заработанные в период отбывания лишения свободы (в то время как большинство таких осужденных работой не обеспечено), иметь два свидания в год в течение 3 часов, получать одну посылку или передачу и одну бандероль в течение года. Таким образом, от родственников и иных лиц осужденные могут получить в год не более 22 килограмм продуктов питания, одежды, обуви и медикаментов.

Согласно п.20 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом Минюста РФ № 224 от 30 июля 2001 года, находящимся в лечебно-профилактических учреждениях осужденные лишены длительных свиданий.

В качестве позитивного момента, необходимо отметить тот факт, что в 2001 году Совместным приказом Минюста и Минздрава утверждено Положение об освобождении отбывающих наказание по медицинским показаниям, которое дает возможность расширить практику досрочного освобождения осужденных при стойком ухудшении их здоровья.

Кроме того, 15 октября 2001 г. было принято Постановление Правительства за № 727 "О порядке обеспечения пособий по обязательному медицинскому страхованию осужденных к лишению свободы и лиц, привлеченных к принудительному оплачиваемому труду". Можно надеяться, что введение порядка страхования создаст в перспективе дополнительный контроль при расследовании страхователями случаев причинения вреда осужденным по вине сотрудников учреждений.

D. Продолжается практика использования спецназа в местах лишения свободы, которое сопровождается массовым избиением заключенных, изощренным унижением. Как правило, спецподразделения используются против нарушителей дисциплины и распорядка учреждения с целью запугать, сломить волю и заставить выполнять все предписания администрации. Несмотря на то, что в местах лишения свободы с 1996 по 2001 г. были лишь единичные случаи массовых волнений, сохраняется порядок планового использования спецподразделений (отрядов ОМОН) ГУВД в целях "профилактики" правонарушений. Основной причиной продолжающихся нарушений является безнаказанность сотрудников, уличенных в жестокости. Не известно ни одного случая привлечения сотрудников спецназа к уголовной ответственности за жестокость. Так, по данным прокуратуры по надзору ГУИН на конец 2001 года по результатам 7 возбужденных уголовных дел, ни в одном случае виновные не понесли наказание. Примером неэффективного расследования и судебного разбирательства может служить недавний процесс в Пермской области, получивший широкую общественную огласку:

4 февраля 2002 года в колонии строгого режима АМ 244/9-11 пос. Чепец Чердынского района Пермской области состоялся судебный процесс по обвинению командира Соликамского спецназа полковника Бромберга в массовых избиениях осужденных колонии 20 апреля 2001 года. Тогда отрядом спецназа “в профилактических целях” было избито несколько десятков человек, из них троим, были сломаны ребра. Первоначально прокуратурой было предъявлено обвинение по ст. 286 УК РФ в превышении служебных полномочий, однако “вскоре деяние было переквалифицировано в статью 293 УК РФ (халатность), которая лишением свободы вообще не грозит”. 64 В итоге на судебном заседании рассматривался вопрос исключительно о правомерности использования спецсредств и, в конечном счете, судебным решением обвиняемый был оправдан.

Такие “профилактические мероприятия” проводились, в том числе и в лечебно-профилактических учреждениях для больных туберкулезом, например в учреждении ОН 55/3 Тверской области, где бойцы спец. подразделения избивали туберкулезных больных за то, что те отказывались бегать на занятиях по физкультуре.

Бесчеловечные условия содержания в следственных изоляторах используются органами расследования как средство давления на потерпевшего с целью получения показаний. Это же обстоятельство влияет на практику чрезмерности лишения свободы. То, что это средство чрезвычайно популярно, подтверждает практика целенаправленного размещения подозреваемого в худших условиях и его регулярные переводы из камеру в камеру, что для заключенного чрезвычайно болезненно. Здесь необходимо отметить, что решение о размещении и переводе подследственного находятся в компетенции сотрудников отделов безопасности, основная задача которых является оказание помощи следственным органом.

Условия содержания, причиняющие постоянные страдания подрывают психику и здоровье подследственного и в качестве меры принуждения действительно приносят результаты в форме признательных показаний. На практике, для усугубления страданий, часто используется холод. Вот как описывает такую ситуацию подследственный : «В камере от стен, от бетонного пола шел ледяной холод, а на мне кроме плавок ничего не было. В соседнем, переполненном помещении кто-то методично бил ногой в дверь. Наконец щелкнул замок, раздался хлесткий удар по живому телу, жалобный вопль, и все затихло». 65

По данным прокуратуры Республики Карелия в 2000 г. из числа задержанных по подозрению в совершении преступлений почти половина (47,5%) впоследствии была освобождена из изоляторов временного содержания. А из 1069 освобожденных из ИВС граждан, в отношении 180 человек уголовные дела прекращены по реабилитирующим основаниям или приостановлены за не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. По оценкам самой республиканской прокуратуры, «причиной необоснованного задержания граждан, является отсутствие у органов следствия и дознания, а также надзирающих прокуроров юридически обоснованного подхода к наличию действительных оснований для задержания». 66

E. Широко распространенна практика не спровоцированного насилия и жестокости при задержании подозреваемых как в совершении уголовных преступлений, так и административных правонарушений. В первом случае жестокость, как правило, проявляется в агрессии, желании причинить боль, унизить задержанного, когда оперативные сотрудники органа правопорядка видят в задержанном заведомо виновного преступника. В случаях административных задержаний жестокость и насилие применяется, когда к гражданину предъявляются незаконные требования. И попытки гражданина отстоять свои права становятся поводом для применения к нему силы. Независимо от формы защиты своих прав, насилие оправдывается сотрудниками правопорядка «сопротивлением сотруднику милиции» или «не выполнением требований». 67

«Так, 29 сентября 1999 г. врач-анестезиолог кафедры сердечно-сосудистой хирургии Военно-медицинской академии К. Журавлев с коллегой возвращался домой с дежурства. У станции метро «Пионерская» г. Санкт- Петербург их остановили двое милиционеров и попросили предъявить документы. Документы оказались в порядке, но милиционеры заметили, что у коллеги Журавлева при себе есть немалая денежная сумма. Врачей пригласили в милицейский пикет, а оттуда без объяснения причин отвезли в 35 отделение милиции (начальник В.  П. Дворяк), где деньги и вещи были изъяты. При составлении описи врачи заявили о пропаже двух 500-рублевых купюр. После этого их заперли в клетке для временно задержанных. Журавлев попросился в туалет и его неожиданно повалили и стали избивать ногами. Он потерял сознание, а когда очнулся, старшина В. В. Рассказчиков связал его ремнем, притянув запястья к лодыжкам, продел лом сквозь связанные руки и ноги, подвесил Журавлева между двух стульев и на глазах у начальства продолжил избиение 68. Потом повалил на пол, сорвал с груди золотую цепочку и стал душить коленом, требуя: «Скажи, что цепочки не было». Пытка длилась до тех пор, пока истязатель не устал. Задержанных отпустили около трех часов ночи, заставив подписать чистые листы. На прощанье Журавлев услышал: «Тебе повезло. У нас бывает, что не выходят из отделения, пропадают люди».

«Скорая помощь» доставила Журавлева в медицинскую академию с диагнозом черепно-мозговая травма с множественными повреждениями мягких тканей. Начальник клиники и кафедры нейрохирургии академии профессор Б. Гайдар, отметив, что оба врача были абсолютно трезвыми, что подтверждено лабораторным анализом крови, заявил: «Мы дежурим по скорой всего сутки в неделю, и почти каждый раз к нам привозят людей, избитых в милиции». Заместитель начальника ГУВД комментировать действия своих сотрудников отказался, заметив, что его смущает, что пострадавший был доставлен в то медицинское учреждение, где работает» 69

Старшина отделения милиции Рассказчиков был осужден на 3 года условно и лишен права работать в милиции. Остальные сотрудники отделения никакого наказания не понесли. 70

Практика неспровоцированной жестокости широко распространена при помещении граждан в вытрезвители. При направлении граждан в вытрезвители сотрудники милиции продолжают руководствоваться «Инструкцией по оказанию медицинской помощи лицам, доставляемых в медицинские вытрезвители», утвержденной приказом Министра внутренних дел СССР № 106 от 30 мая 1985 г., периода т.н. "антиалкогольной кампании". Кроме того, согласно п. 11 ст. 11 Закона о милиции, любой сотрудник милиции имеет право задерживать граждан, находящихся в тяжелом или средней степени тяжести состоянии опьянения.

В качестве иллюстраций можно представить примеры типичных событий:

«24 декабря 1998 г. в г. Уфа, Республики Башкортостан Марина Ш. и Марина Б. остановились на светофоре, собираясь перейти улицу. Дорогу перегородила милицейская машина. Один из милиционеров вышел из машины и, ничего не объясняя, затолкал женщин в машину. Их препроводили в медвытрезвитель Ленинского района, там силой раздели и, нанося побои, поместили в одиночные палаты. Работники вытрезвителя в грубой форме потребовали от Марины Б. снять шубу и шапку. Марине Ш. стало плохо с сердцем. Тем не менее, ее также поместили в одиночную палату и крепко зафиксировали. Она просила позвать врача и сообщила, что состоит на учете как ревматик. Врач Калашникова дала капли, заявив при этом: «Будешь еще кричать, свяжу, это в моей власти». Обеим задержанным не разрешили отправлять естественные надобности за закрытыми дверями. По свидетельству потерпевших, в то же время в медвытрезвителе находилась еще одна девушка, абсолютно трезвая, работница банка. Ее также раздевали догола. У Марины Б. после освобождения в травмпункте города были зафиксированы: ушибы мягких тканей головы, руки, ссадины предплечья, кровоизлияния в мягкие ткани плеча и т.п. После первого обращения потерпевших в прокуратуру Ленинского района в возбуждении уголовного дела отказано – за отсутствием состава преступления. Ответ из МВД РБ за подписью начальника отдела Р.Ш. Юсупова: «За нетактичное поведение, допущенное в отношении вас, сотрудники медицинского вытрезвителя и руководители ОВД, отвечающие за данный участок работы, привлечены к строгой дисциплинарной ответственности. МВД РБ приносит вам извинения … 71 »

2 августа 2000 г. Элистинский городской суд Республики Коми приговорил старшего сержанта милиции Н. Г-О. Темирова к 8-ми годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строго режима, с лишением права занимать должности в органах внутренних дел РФ сроком на 3 года.

В ходе судебного заседания было установлено, что 1 марта 2000 г. милиционер Н. Г-О. Темиров заступил на дежурство помощником дежурного медицинского вытрезвителя Элистинского ГОВД.

2 марта 2000 г. около 00.45 часа в медицинский вытрезвитель нарядом батальона патрульно-постовой службы (БППС) Элистинского городского отдела внутренних дел (ГОВД) был доставлен в состоянии алкогольного опьянения Е. Я. Горяев, личность которого при доставлении не была установлена. Е. Я. Горяев был помещен в палату № 3 медицинского вытрезвителя Элистинского ГОВД.

Свидетели, дежурный по вытрезвителю Р. Ф. Сиденко и фельдшер Л. Б. Манджиева показали, что доставленный в вытрезвитель Е. Я. Горяев был осмотрен, телесных повреждений обнаружено не было.

По показаниям свидетеля В. В. Канзычакова, парень, доставленный в вытрезвитель и помещенный в палату № 3, периодически вскрикивал. Помощник дежурного Н. Г-О. Темиров открыл дверь палаты, вошел туда и два раза ударил парня ногой в левый бок и один раз в область груди. Около 5 часов утра пришли сотрудники милиции, доставившие парня в вытрезвитель, которые хотели узнать его фамилию. Однако, услышав неприятный запах, они не стали входить в палату. После того, как работники милиции ушли, Темиров вновь вошел в палату № 3 и два раза ударил парня в область груди ногой, обутой в обувь. Утром было обнаружено, что Горяев умер.

Заключением судебно-медицинской экспертизы было установлено, что смерть Е. Я. Горяева наступила примерно между 6 и 7 часами 2 марта 2000 г. от гемотампопады в результате разрыва сердца. На трупе обнаружены многочисленные телесные повреждения.

В судебном заседании доказано обвинение Н. Г-О. Темирова в превышении должностных полномочий, с применением насилия, с причинением тяжких последствий в виде причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего.

Значительное число жалоб на жестокое обращение связано с проведением обысков. В большинстве случаев, когда обыск в жилом помещении проводят специальное подразделение МВД (отряд ОМОН), он сопровождается избиением подозреваемых.

Так, 22.10.00 три сотрудника Пролетарского ОВД г. Ростова во главе с представившимся заместителем начальника ОНОНа Н. В. Андрашовым, без законных на то оснований, вторглись в квартиру С. А. Петракова и закрыли его в спальне, затем насильно втолкнули в квартиру оказавшихся в подъезде дома двух соседей и трех неизвестных Петракову молодых парней. Срочно прибывшая домой мать Петракова Ольга Халабурдина, услышала от Андрашова, что он властен арестовать ее сына и от их материального положения зависит – будет ли арестован ее сын и попадет ли он в тюрьму.

Н.В. Андрашов, не имея постановления о проведении обыска в этой квартире, пригласил двух соседей в качестве понятых. Выдать добровольно какие-либо предметы хозяевам квартиры не предлагали. Квартиру обыскивать не стали, но один сотрудник милиции сразу вышел в прихожую и, открыв кладовку, объявил, что обнаружил там использованные шприцы разного объема. Ранее там никаких шприцев не было и, как показали в последствии находящиеся в это время на улице свидетели, работники милиции сами собрали эти шприцы вокруг дома. Хотя никаких наркотических препаратов в квартире не обнаружили, а наличие шприцов не является криминальным деянием, Петракова задержали и доставили в Пролетарское ОВД г. Ростова, а через три дня отправили в СИЗО.

Необходимо отметить, что основной мотивом и движущей силой применения чрезмерной жестокости при обеспечении правопорядка является проводимая российскими властями уголовная политика, популистские кампании по борьбе с преступностью. Более того, кампании по борьбе с преступностью с помощью жестокости и устрашения были с новой силой инициированы Президентом и Правительством России и получили новое идеологическое направление “борьбы с терроризмом”.

Учитывая сохранение ситуации широкого распространения пыток и жестоких видов наказания в России, считаем необходимым рекомендовать Правительству России принять следующие меры:

• Создать независимый, не связанный органами уголовного обвинения и следствия (прокуратурой) федеральный государственный орган – Агентство либо Уполномоченного по пыткам с собственным следственным аппаратом и необходимыми полномочиями возбуждать дела и проводить расследования по жалобам на применение пыток и жестокого обращения и представлять интересы жертв при определении компенсации;

• Ввести в уголовное, уголовно-процессуальное законодательство термин “пытка”, и сопутствующие обязательства, соответствующие Конвенции, а также запрет на пытки в ведомственные инструкции, регулирующие обеспечение правопорядка. Принять нормативные ведомственные акты, подробно представляющие порядок привлечения виновных в пытках и меры по защите потерпевших;

• Принять просветительскую программу, направленную на распространения информации о недопустимости применения пыток среди населения и сотрудников правоохранительных, воинских и судебных органов;

• Ускорить принятие и введение в действие федерального закона об общественном и парламентском контроле за соблюдением прав человека в местах лишения свободы;

• Учредить специальный независимый орган, действующий под парламентским контролем, для контроля расследования случаев применения пыток и жестокого обращения на территории Чечни;

• Провести среди военнослужащих, сотрудников МВД, участвующих в спец.операциях на территории Чечни, комплексную проверку для выявления и демобилизации лиц, склонных к проявлению жестокости и насилия;

• Передать «оперативное сопровождение» расследования дел, связанных с применением пыток, сотрудниками милиции специализированным подразделениям УСБ и ОРБ МВД, в армии и местах лишения свободы – ФСБ;

• При оценке деятельности органов внутренних дел и прокуратуры отказаться от критерия раскрываемости преступлений и правонарушений, – как основного показателя оценки эффективности работы;

• Снять ограничения, затрудняющие установление личности виновного в пытках и жестоком обращении должностного лица (для этого, в частности, ввести нагрудные номерные знаки для всех сотрудников МВД, УСБ, МВС, обеспечивающих правопорядок, не допускать сокрытие номерных знаков используемой автотранспорта и техники);

• Обеспечить независимость медицинских учреждений, проводящих освидетельствование осмотр или экспертизу гражданина, заявившего о применении к нему пыток от правоохранительных органов. Гарантировать доступ такого гражданина к медицинским документам о состоянии своего здоровья из таких учреждений.

• Восстановить институт общественного защитника;

• Отменить содержащиеся в Уголовно - исполнительном Кодексе РФ ограничения на питание осужденных и получение ими предметов первой необходимости, когда такие ограничения могут провоцировать голод и иные неоправданные страдания.

Сергей Шимоволос, директор Нижегородского Комитета против пыток, координатор программ Московской Хельсинской группы,

Игорь Каляпин, председатель Нижегородского Комитета против пыток,

Ольга Шепелева, Юлия Кирсанова, эксперты по международной защите Нижегородского комитет против пыток,

Андрей Бабушкин, председатель Комитета за гражданские права,

Александр Черкасов, эксперт Международного общества «Мемориал»,

Анна Белякова, эксперт Союза комитетов солдатских матерей России,

Александр Горелик, председатель Красноярского правозащитного Центра, профессор уголовного права.

_______________________________________________________________________________________________________

 

1 Используемые в докладе термины:

Конвенция - Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство видов обращения и наказания.

Заключенные - подозреваемые, обвиняемые, осужденные и иные лица, содержащиеся в местах принудительной изоляции.

2 Как, например, в Указании Генерального прокурора РСФСР от 17 декабря 1992 г. N 15-к-85/92 "Об информационно-аналитическом обеспечении работы органов прокуратуры по раскрытию умышленных убийств" в части учета обнаружения трупов со следами пыток и совершения убийств с применением пыток.

3 Известно лишь 3 решения Верховного суда РФ, в которых не рассматривались факты пыток, а лишь упоминался сам термин :

1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)" в части квалификации, как совершение убийства с особой жестокостью, убийства, совершенного с применением пытки)»;

2. Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 июля 1998 г. по делу N 05-098-148, по кассационной жалобе ос. Солдотенкова В.В., Фтомского А.Н., адвоката Степененко Н.Б., потерпевшего Ульянова В.В., где упоминался довод защиты, что суд первой инстанции не проверил жалобу осужденного Салимова на применение к нему пытки со стороны сотрудников милиции;

3. Определение судебной коллегии Верховного Суда РФ от 29 августа 1997 г. по делу об осуждении по ст. 117 УК РФ о принуждении к продаже квартиры частным лицом: «Критерием оценки действительности сделки является реальное соблюдение имущественных прав ребенка в части не исследованности доводов о пытках Смирнова при продаже им квартиры»

4 Введено Федеральным Законом РФ от 31 марта 1999 года «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О милиции»».

5 Доклад Специального докладчика г-на Найджела С. Родли, представленный в соответствии с резолюцией 1994/37 Комиссии по правам человека E / CN .4/1995/34/ Add .

6 «Доклад о положении с правами человека в Российской Федерации за 1999 г.» Московская группа содействия выполнению Хельсинских соглашений.

7 Данные опроса 270 работников милиции и прокуратуры. Кафедра уголовного права юридического факультета Красноярского университета, 1998 г.

8 Зарегистрирован в Министерстве Юстиции РФ 8 июня 1998 г. № 1538.

9 А/52/44, пп. 31-43 от 14 ноября 1996 г. КОМИТЕТ ПРОТИВ ПЫТОК Выводы и рекомендации по второму периодическому докладу Российской Федерации, представленному в соответствии со статьей 19 Конвенции", 42. h)

10 Правовой режим в РФ, допускающий временное ограничение прав и свобод граждан – чрезвычайное положение, которое вводится, согласно соответствующему закону от 1991 г., с одобрения верхней палаты парламента. Чрезвычайно положение в зоне вооруженного конфликта и на прилегающих территориях, действующее там де-факто, во избежании парламентского контроля формально не вводилось. Вместо этого в августе 1999 года заявлено, что федеральные силы осуществляют “контртеррористическую операцию” в соответствии с Законом “О борьбе с терроризмом”.

11 В соответствии с ст.10, п.2, 3 Федерального закона "Об обороне" от 31 мая 1996 года, за №61-ФЗ, Постановлением РФ от 15 сентября 1999 г., за №4293-П-ГД "О ситуации в Республике Дагестан, первоочередных мерах по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации и борьбе с терроризмом", привлечение Вооруженных Сил производиться исключительно по указанию Президента РФ. И в этом случае, в соответствии со ст.87 Конституции Президент России в этом случае был обязан ввести военное положение.

12 Отрицание презумпции невиновности в войсковых операциях было обусловлено с самого начала конфликта (при освобождения Ботлихского, Цумадинского и Новолакского районов Дагестана), когда войскам была поставлена задача вести боевые действия на враждебной территории. Соответственно, все местное население подозревалось в "пособничестве бандформированиям", а каждый задержанный рассматривался как военнопленный.

13 «Вынужденная миграция в России» Светлана Ганнушкина, Сопредседатель Комитета помощи беженцам и вынужденным переселенцам «Гражданское содействие”, член Правозащитного центра “Мемориал”, 20.02.98 г.

14 Заключение на проект Правительства России за подписью В.Б. Христенко.

15 Выступление члена правительственной делегации в Комитет против пыток ООН от Государственной Думы В. Борщева на круглом столе по обсуждению замечаний НПО к третьему периодическому докладу РФ о выполнении Конвенции против пыток 29/03/2002.

16 По практике Приволжского УСБ МВД России.

17 В соответствии со ст. 3 Федерального закона от 18 декабря 2001 г. N 177-ФЗ "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" Признана не действующими на территории Российской Федерации Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, утвержденные Законом СССР от 25 декабря 1958 года "Об утверждении Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик" (Ведомости Верховного Совета СССР, 1959, N 1, ст. 15), с последующими изменениями и дополнениями.

18 Как, например, дело " Калашников против России" www.echr.coe.int .

19 В инструкции № 83 оговаривается лишь запрет на унижение человеческого достоинства обыскиваемого.

20 Материалы дела Правозащитного Комитета «За гражданские права».

21 «Доклад о положении с правами человека в Российской Федерации за 2000 г.» Московская группы содействия выполнению Хельсинских соглашений.

22 Например, по ст. 165. Злостное неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции или народного дружинника, ст. 158. Мелкое хулиганство "... то есть нецензурная брань в общественных местах, оскорбительное приставание к гражданам и другие подобные действия, нарушающие общественный порядок и спокойствие граждан", Кодекс РСФСР об административных правонарушениях от 20.06.84.

23 из жалобы Н.Ф. Сатваловой прокурору РБ от 26.06.00 г.

24 Ответ начальника по надзору за следствием и дознанием Прокуратуры Нижегородской области П.К. Селиным от 01.02.2000 г., за № 15/1-71-2000 в адрес Комиссии по правам человека при администрации Нижегородской области.

25 Федеральным законом от 30.03.98 № 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"

26 Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 177-ФЗ "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

27 Отзыв Правительства России № 4943п-П4 от 16.08.2001, за подписью Заместителя Председателя Правительства РФ В. Христенко.

28 Газета “Личное дело” № 2, февраль 2002 г., “Послед6ние гастроли “Варяга””.

29 Так, по сообщениям содержавшихся в СИЗО Чернокозово зимой 2000 г., условия содержания и обращение там резко улучшились после посещения международных комиссии и смены надзирающих сотрудников. То же происходило и в некоторых ИВС, например, в Урус-Мартане, где был заменен личный состав временного отдела внутренних дел.

30 Закон России «О прокуратуре Российской Федерации», от 18.10. 95 г.

31 «Виновные сотрудники милиции уволились из органов МВД а, следовательно, дело в отношении них может быть прекращено». Дело Черемных, по обвинению сотрудников УВД Летунова, Паршкова, 1997 г. (Летунов - уволен из органов МВД, Паршков - понижен в должности).

32 Постановление Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия"

33 Имеются случаи повторения такой процедуры более 10 раз, что может занимать несколько лет.

34 «Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению – за отсутствием события преступления»

35 Данные социологических исследований Института законодательства и сравнительного правоведения, 2000 г., рук. Руднев В.И., репрезентативно опрошено 193 судьи, 179 прокуроров, 116 адвокатов в 20 регионах России.

36 П. 115 Третьего периодического доклада РФ по Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство видов обращения и наказания.

37 Министерство внутренних дел

38 Управление собственной безопасности МВД

39 Оперативно-розыскное бюро – спец подразделение в структуре МВД

40 Федеральная служба безопасности

41 Информация «Международного красного креста»

42 Так, отдел РОВД Нижегородского района г. Н. Новгорода в январе 2002 г. направил на судебный процесс общественного защитника подсудимому сотруднику РОВД Иванову, который применял пытки к несовершеннолетнему М. В. Подсвирову.

43 «Челябинский рабочий», «Верненский беспредел», 21 марта, «Милицейское дело», 17 августа 2000 г.

44 Доклад Челябинского областного общественного комитета российских реформ. 2001 г.

45 В соответствии со ст. 239 6 ГПК РСФСР “жалоба рассматривается судом в десятидневный срок”.

46 Доклад о положении с правами человека в Российской Федерации за 1999 г. Московская группа содействия выполнению Хельсинских соглашений.

47 «Пытки в армии. Миф или реальность?». Нижегородский комитет солдатских матерей. 2000 г.

48 ПЦ “Мемориал” О ситуации в области соблюдения прав человека в ЧР Июнь-июль 2000 г.

49 Мемориал. Информационный бюллетень Правления Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общество “Мемориал”. №21. Ноябрь-декабрь 2000 г. стр. 30.

50 28 февраля - 5 марта 2000 г Новая Газета "Если гибнут так, то это не победа"

51 Заявление сотрудников сводного отряда быстрого реагирования Управления по борьбе с организованной преступностью (СОБР УБОП), г. Череповец Вологодская обл., 26 марта 2002 г. (газета «Комсомольская правда»).

52 за ограничение свободы и 1 месяц лишения свободы в 1998 году

53 «Доклад о положении с правами человека в Российской Федерации за 1999 г.» Московская группа содействия выполнению Хельсинских соглашений.

54 Архив «Комитета по защите прав человека» Республики Чебоксары. П. Айвин.

55 Материалы Общественного центра содействия реформе уголовного правосудия ( www :// prison . org ).

56 Время конструктивных решений: Беседа с заместителем министра юстиции Юрием Ивановичем Калининым // Человек и тюрьма: Сб. информационных материалов. М., 2000. С. 45.

57 Целмс Г. Тайная жизнь следственного изолятора // Новые известия. 1999. 19 окт. № 194.

58 ФЗ "О внесение изменение и дополнений в УК РФ, УПК РСФСР, УИК РФ и другие законодательные акты РФ" от 9.03.2001 г., Постановление ГД ФС РФ “ Об объявлении амнистии...” от 26.06.00, Постановление ГД ФС РФ “ Об объявлении амнистии в отношении несовершеннолетних и женщин” от 30.11.01

59 По данным ГУИН МЮ РФ, 2002 г. О.В. Филимонов.

60 Освобождение по поручительству общественной организации вовсе исключена из Уголовно- процессуального кодекса 2002 года.

61 РОО Центр содействия реформе уголовного правосудия. «Тюремный чернобыль» 2002 г.

62 Из письма заключенных, больных СПИДом, содержащихся в СИЗО Нижегородской области, 37 подписей, 28.09.98.

63 После вступления в силу Уголовного кодекса РФ с 1 января 1997 года число таких осужденных существенно возросло.

64 Материалы судебного заседания Пермского правозащитного центра.

65 Заявление заключенного Н. в Нижнетагильский правозащитный центр от 11.10.1998., отбывающего наказание в УЩ-349/46 г. Невьянска.

66 Материалы предоставлены прокуратурой Республики Карелия (исх. № 20-1-2-2001 от 14.02.2001г.).

67 Далее приведены примеры из «Докладов о положении с правами человека в Российской Федерации за 1999 –2001 гг.» Московской группы содействия выполнению Хельсинских соглашений.

68 Пытка «ласточка».

69 Морозова Т. Врача избивали в милиции // Известия. 1999. 19 октября. № 196; Санкт-Петербургские ведомости. 1999. 21 октября.

70 По данным «Центра правовой помощи им. Гарольда и Сельмы Лайт». Р. Масарский.

71 «Молодежная газета», 15.04.1999.

 

 



Главная страница || Договора || Поиск || Другие сайты